Я помню одного молодого человека, генеральского сына, который окончил высшую школу этого заведения, так тот на звонки отвечал бодрым голосом: «Отдел расстрелов КГБ слушает». Несмотря на блат, молодого человека направили на медицинскую проверку, а точнее на медицинскую экспертизу, которая признала его шизофреником с диагнозом вялотекущая шизофрения. То есть, человек вроде бы и нормальный, но постоянные мелкие отклонения могут превратиться в одно большое отклонение, особенно если такой человек получает высокий пост, снимающий все тормоза в поведении и в желаниях.
— Присаживайтесь, Олег Васильевич, — любезно пригласил Никодим. Подследственным всегда говорят — садитесь, а не подследственным — присаживайтесь, следуя неписаному правилу, что насидеться они всегда еще успеют. — Мы пригласили вас, чтобы уточнить некоторые детали, — и он сделал паузу, чтобы посмотреть на мою реакцию. Иногда во время таких пауз на людей налетает словесный понос, и они начинают выкладывать то, что вообще не относится к делу. То есть, не относится к этому делу, но вполне относится к следующему делу. — Вы, как бы это сказать, породнились с семьей нашего бывшего и очень уважаемого сотрудника и стали, как бы это сказать, членом нашей спаянной чекистской семьи. Поэтому, мы хотели посмотреть на доказательства вашей родственной связи, как бы это сказать, посмотреть на ваше генеалогическое дерево и посмотреть, в каком колене пересекаются их ветви. Вот, так сказать, и цель нашей встречи.
— Кто в наши века знает своих родственников по четвертое или пятое колено, — риторически ответил я, — даже в советские времена при заполнениях множества анкет указывались только мать, отец, братья, сестры, жена и свои дети, а тут при разветвлении одного семечка на множество побегов доказать достоверно и документально очень трудно и даже, можно сказать, невозможно. Если бы удалось достать генетический материал Адама и Евы, то можно было проследить, какие роды идут от кого. Так же и у меня. Я даже дела по отцу ни разу не видел, он умер в одна тысяча девятьсот сорок четвертом году, а я родился через пять лет после войны. Вот, и что я могу сказать про своего деда? Ничего. Точно так же мы что-то знаем по изустным сказаниям родственников. А если вы считаете Клару Никаноровну членом своей семьи, то вероятно знаете, что рассказы о нашем родстве она подтвердила генетическим анализом, который показал нашей с ней близкое родство. Если исходить из того, что генетика — продажная девка империализма, а величайший генетик академик Вавилов валялся обоссанный и испинатый кирзовым сапогами где-то в одном из этих кабинетов, то вы можете не поверить генетическим бредням специалистов, и вот тут мне сказать совершенно нечего, потому что доказательств совершенно нет никаких.