— Ты все же напрасно называешь Верного стариком, — сказал студент Вальдемар снисходительно.
— Ну, знаешь ли!.. Ему ведь уже почти восемь лет.
— Да, конечно, муженек, — сказала фру мягко, — но собака восьми лет вовсе еще не старая собака.
— Не правда ли, мама! — воскликнул с жаром Вальдемар. — Ты ведь согласна со мной? Собака восьми лет — это еще не старая собака.
В один миг вся семья разделилась на две партии, и полился непрерывный словесный поток: противники с увлечением обсуждали вопрос, можно ли назвать собаку восьми лет старой или нельзя. Обе стороны разгорячились, и хотя каждый, перебивая других, без конца повторял свое незыблемое мнение, вряд ли удалось бы достигнуть единодушия, несмотря даже на то, что старая бабушка вскочила с места и обязательно хотела рассказать что-то о мопсе покойной вдовствующей королевы, которого она имела честь встречать на улице.
Но бурный водоворот слов внезапно стих, когда кто-то взглянул на часы и сказал: «Пароход!». Все встали, мужчины, которым надо было в город, двинулись в путь, общество рассеялось, и вопрос о том, можно ли считать собаку восьми лет старой или нельзя, — этот вопрос так и не был решен.
Один только Верный не пошевельнулся. Он привык к семейному шуму, а нерешенные вопросы его не интересовали. Он окинул своим умным взглядом оставленный стол, положил черный нос на могучие лапы и, закрыв глаза, собрался подремать после завтрака. Здесь, в деревне, только и было дела, что есть да спать.
Верный был чистокровный датский дог из зоологического сада; сам король купил его брата, что особенно подчеркивалось в разговоре со всяким, кто появлялся в доме господина коммерсанта.
Однако молодость у Верного была нелегкой. Ведь первоначально он предназначался для сторожевой службы на большом угольном складе господина коммерсанта в Кристиансхавне.
Там Верный показал себя образцовым псом. По ночам дикий и разъяренный, как тигр, он днем был таким спокойным, приветливым, даже покорным, что обратил на себя внимание господина коммерсанта, и тот возвысил Верного, превратив его из сторожа в комнатную собаку.
Именно с этого момента и стали раскрываться все совершенства благородного животного.
Сначала у Верного была своеобразная скромная манера останавливаться у дверей и смотреть на входящего так смиренно, что у того просто не хватало духа не впустить умную собаку в гостиную. А там Верный быстро устраивался, первое время под диваном, а позже на мягком ковре перед камином.
По мере того как остальные члены семьи учились ценить его редкие достоинства, он рос и рос в их глазах, пока, наконец, кандидат Хансен не начал утверждать, что, собственно, настоящим хозяином в доме является Верный.