Они уже допивали чай, когда в глубине зала открылись двери, из которых вышли двое здоровенных парней в униформе охранников и устремились в сторону выхода.
«Началось», – констатировал Матвей и подвинул к себе чашку с чаем. Ничего не подозревая, Марта с задумчивым видом занималась десертом.
Между тем его охватила тревога, сменившая нехорошее предчувствие. Оживились сидевшие у окон люди. Одни с любопытством и тревогой устремили свои взоры куда-то в сторону улицы, некоторые встали со своих мест. Значит, на стоянке происходит что-то из ряда вон выходящее. Охранники уже дважды могли добежать до машины. Неужели Дешин справился лишь с первой частью задачи? Забрался внутрь лимузина, но не смог уехать. Хорошо, если причиной стало не столкновение с другой машиной. Матвея так и подмывало отправиться вслед за амбалами, но как он потом объяснит, почему не вышел сразу? Сигнализация на машине давала сигнал на его сотовый телефон, который он отключил и положил рядом с собой на столик, в противном случае ему пришлось бы бежать к машине первым, а так он может сказать, что доверился охране и попросту отключился, чтобы никто не мешал провести вечер.
Марта с тревогой проследила за его взглядом:
– Что-то случилось?
– Не знаю, – пожал он плечами, уверенный, что Дешин вляпался.
– Слушай, а вдруг там нашу… вернее, машину Шатуна угнали?
– Типун тебе на язык! – стараясь не выдать своего волнения, отмахнулся Матвей, тут же мысленно отругав себя за эти слова. Если они материальны, то скоро Марта это ему припомнит.
Музыка стихла, и в тот же миг с улицы донесся едва различимый вой сигнализации.
– Администрация просит выйти к автостоянке водителя автомобиля «Майбах» номер А666АА! – раздался из-под потолка взволнованный мужской голос.
– Что я говорила! – воскликнула Марта.
– Сиди тихо! – Матвей встал и вышел из-за стола.
Щурясь от упругих, вышибающих слезу порывов ветра, Добрый доехал до шоссе и свернул в сторону Костромской области. Несмотря на вентиляцию, лобовое стекло покрывалось матовой пленкой влаги, и приходилось то и дело протирать его свободной рукой. Но теперь было относительно легче. Старая засаленная телогрейка от грязи стала словно кожаной. Вид его в таком прикиде был, конечно, ужасным, но зато не так холодно. Однако чем дальше Добрый удалялся от дома, где спрятал клад, тем тревожнее становилось на душе. Он сунул окоченевшие пальцы в карман и сморщился от боли, зацепившись обломанным ногтем о ткань. Боль пронзила до самых пяток. Содранные в кровь пальцы и ногти – результат рытья грунта в подполе при помощи ржавого гвоздя и куска фанеры. Однако две тугие пачки денег, прихваченные с собой, были на месте. Значит, все происшедшее не сон. Он снова непроизвольно зарычал.