– А по-вашему, так легко их было сохранить? – спросила Бигса.
– Трудно! Очень трудно, порой невыносимо! Но пока вы еще не разучились задавать такие вопросы, хотя бы самим себе, в вас еще не все потеряно, ведь учили же вас на каких-то примерах. Были же образы героических женщин, и не только в литературе – в жизни.
– Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет… – мечтательно, нараспев произнесла Бигса.
– Ты помнишь эти стихи? – живо спросил Владик.
– Конечно.
– Почитай нам, пожалуйста. Нет, нет, ты стоя, пожалуйста, Лариса. А вы… вы все слушайте, слушайте!..
И девятиклассница Лариса по кличке Бигса, перенесшая не один аборт и арестованная в притоне наркоманов без малейших признаков одежды, вышла из-за стола, подошла к тумбочке с телевизором и хорошо поставленным, артистичным голосом стала читать строфы из поэмы Некрасова. А Владик напряженно вглядывался в лица сидевших перед ним девочек-женщин и искал в них отклика, сочувствия этим проникновенным стихам. Но тщетно.
Большая часть класса была безучастна. Мышка сосредоточенно смотрела под ноги, Щипеня выясняла, пока словесно, отношения с Ванюшей, Мама – та тупо улыбалась, думая о чем-то своем. Быстро перегнувшись через соседний стол, Кукла что-то начертила в Лариной тетради, но Владик этого не видел. Он во все глаза глядел на девочку, стоявшую у телевизора и не хотел, не мог поверить, что в силу каких-то тягостных, роковых обстоятельств жизни она могла попасть в одну компанию с этими «цыпками» и «милашками», украшенными наколками, расхристанными девицами.
Она читала так, как должно быть великий грешник молится Богу, взывая о милосердии, как сестра читала бы письмо от считавшегося давно погибшим брата, и было в ее голосе нечто такое, что заставило всех очнуться от оцепенения и с изумлением поглядеть на нее. Неожиданно опомнившись, девочка замолчала, покраснев, опустила глаза, будто стыдясь того, что против своей воли открыла ему нечто тайное, сокровенное, то, что надеялась навеки сохранить в душе подальше от посторонних глаз.
– Молодец! – сказал Владик, тепло улыбнувшись ей. – Очень хорошо, просто отлично! Неси свой дневник.
Радостно вспыхнув, девочка подбежала к своему столу и принесла ему тетрадку, в которой медперсоналом и педагогами делались записи о поведении воспитанниц. Владик открыл тетрадь и под поощрительной записью лечащего врача увидел ярким фломастером во весь разворот нарисованный фаллос с красноречивой подписью «Владя, я тебя хочу».
Моментально побагровев, молодой человек взглянул на Ларису. Она в изумлении глядела то на него, то на рисунок, силясь что-то сказать. Руки Владика непроизвольно сжались и – машинально разодрали тетрадь в клочья, – раз, другой, третий, затем эти клочки медленно, будто помимо его воли полетели в лице девочки. Из глаз ее брызнули слезы, и она застонала, закричала, забилась в судорогах. Несколько девочек бросились к ней, но в ее хрупком на вид теле неожиданно обнаружилась недюжинная сила. Она принялась отбиваться и драться с такой силой и яростью, что даже самые крупные попятились назад.