– Нет, когда она начинает, это для них, напротив, развлечение. Тут что-то другое… Подойдите, не заходите, там может быть что-то неприличное…
Крадучись, она бесшумно направилась к двери и так же тихо прошмыгнула по коридору.
– … Это удав Каа выходит на свою ночную охоту… – замогильным голосом прошептала одна из девочек первой палаты.
В восьмой палате и в самом деле царила мертвая тишина. Кто-то из девочек смотрел, а кто-то спрятался под одеяло лев силах видеть, как Щипеня учит Куклу «уму-разуму». Она сидела на плечах своей жертвы, прижав бритвенное лезвие к ее шее и шептала:
– Русаки ей не нравятся… А немцам давать нравится?
Перепуганная Кукла только бурно дышала, с ужасом кося глаза на лезвие.
Медленно, движением пальца Щипеня подняла ей верхнюю губу и недобро улыбнулась.
– А хороши у тебя фиксы, – с одобрением сказала она. – Ей-богу, мастер делал.
– Финкельман, – с полными слез глазами пролепетала Кукла.
– Хороший дядя Финкельман, – подтвердила Щипеня. – И Бигса тоже хорошая чува была, пока по твоей милости на неделю в «шизо» не укатила. А за что, Куколка?
– Оставь ее, Щипа, – негромко сказала Бигса. – Будет с нее.
– Ну нет, – возразила Щипеня. – Ты думаешь, я за одну тебя ей мщу? Мы выйдем отсюда – и опять по подворотням, а она на «мерседесах» будет раскатывать?.. Фиксами сверкать? Ну, нет больше она сверкать не будет…
– Нет… – застонала Кукла, но Щипеня взмахнула лезвием, и та зажмуридась. Жестом, подсмотренным в каком-то боевике, – Щипеня несколько раз сжала и разжала пальцы. Ей в руку вложили щипцы для ногтей. В следующую секунду Щипеня наступила коленом Кукле на горло, а щипцами полезла ей в рот. Кукла замечала, завизжала.
В следующую минуту в палате вспыхнул свет.
– Немедленно прекратить! – выкрикнула Анна Петровна. – Ах вы… извращенки!.. – она решила было вначале, что девочки занялись «лесбийской любовью», явлением, не столь распространенным на «даче», сколько в колониях. Но увидев полные слез глаза Куклы, кровь на лице и два родовых огрызка на месте ее роскошных золотых зубов, она все поняла и обернулась к Щипене.
– Так ты еще и воровка, – констатировала Анна Петровна с видимым удовлетворением, будто найдя лишнее доказательство тому, в чем давным-давно уже не сомневалась.
– Ничего я ни у кого не украла! – огрызнулась Щипеня. – Там ее фиксы; под кроватью валяются. А наказали мы ее по делу. Правда, девки?
– Правда, правда! – затараторила девочки. – Это она хрен у Бигсы в тетрадке нарисовала… И еще всех свиньями зовет… И воображает…
– Тихо! – прикрикнула на них Анна Петровна и решительно сказала Щипене: – Встань и иди за мной.