Зоопарк в моей квартире (Сергеев) - страница 9

На следующий день Семён всё же вошёл в дом и, не найдя Симы — она в тот момент нежилась на солнечном пятачке, — слопал её кашу с печёнкой. Затем отправился на поиски «невесты» на участок.

Для Симы начались беспокойные дни. Один за другим коты приходили с раннего утра и следили за каждым шагом Симы, и всюду подкарауливали её, подбегали, выгибались, прыгали перед ней — показывали, какие они красивые и ловкие. Сима делала вид, что не замечает эти трюки, но явно нервничала — урчала, раздражённо виляла хвостом и спешила в ближайшее укрытие.

Но самое отвратное начиналось с наступлением темноты, когда коты устраивали меж собой состязание — кто кого переорёт. Здесь уж Сима не выдерживала — с воем выбегала из дома и пыталась разогнать настырных ухажёров. Но они только отбегали от разъярённой особы и совсем уходить не собирались. Бывало, эти спектакли продолжались до рассвета. Не раз Анатолий Анатольевич звал Симу домой, но где там! — она так возбуждалась, что ей было не до сна.

В конце концов, вероятно, чтобы отвадить других поклонников, Сима выбрала скромника Персика и разрешила ему сидеть с ней на террасе. С той поры на участке воцарилась тишина.

С «посиделок» Сима возвращалась под утро, и Анатолий Анатольевич её стыдил:

— Сима, ты настоящая гулёна! В твоём солидном возрасте надо созерцательно относиться к жизни, а ты завела кавалера! Что за любовь на старости лет? Побереги своё сердце!

Между тем, конечно, отношения Симы с Персиком нельзя было назвать любовью. Их отношения были ничем иным, как дружбой, искренней дружбой двух пожилых соседей, что, как известно, не менее ценно, чем любовь. Впрочем, к концу лета слово «пожилая» к Симе уже никак не подходило — она выглядела очень даже моложаво.

Не меньше Симы преобразился и Анатолий Анатольевич. Самое главное — его перестало мучить давление. Ну и что тоже немаловажно, на его обычно угрюмом лице появилась приветливая улыбка. Похоже, общение с кошкой затронуло в душе писателя какие-то дремавшие струны. Возвращая Симу хозяевам, он сказал:

— Мы с Симой так подружились, что теперь я буду по ней скучать. На следующее лето, если не возражаете, мы с ней снова поживём на даче. С ней мне работалось, как никогда, хорошо.

В детстве мне подарили кенара, известного певуна, стоящего в табели о рангах среди певчих пернатых на втором месте после соловья. Пичуга была меньше воробья, но по окрасу и изяществу намного превосходила вездесущую серую птаху. Жёлто-оранжевый, с коричневыми пестринками на крыльях, кенар выглядел, как артист во фраке. Собственно, он и был артистом, неиссякающим певцом, влюблённым в исполнительское искусство, — с утра до вечера он распевал песенки, и довольно сложные: этакое многоколенное верещание, которое то переходило в свист, то рассыпалось в мелодичных переливах. Я прямо-таки заслушивался его концертами.