И странное дело: женщина, переспавшая с ним ровно через час после того, как он ее впервые увидел, вызывала у Вадима куда большее уважение, чем его прошлые подруги, расчетливо высчитывавшие, когда посещение постели уже укладывается в какие-то выдуманные правила «бонтона». Как ни парадоксально, поведение Эвы было порядочнее и честнее. Они приехали на курорт, где значительная часть людей мечтает слегка отдохнуть от семейной жизни. И, изменяя своим женам и мужьям, как правило, вовсе не собираются с ними расставаться. Но нет ничего пошлее, чем прелюдия курортного романа, когда вполне серьезные мужчины и женщины говорят друг другу придуманные наспех, ничего не значащие слова. А Эва хладнокровно опустила эту прелюдию в небытие, предпочтя сразу перейти, если не к подлинным чувствам, то к подлинной страсти.
Во всем же остальном она была удивительно милой и понятливой. Вадим через силу – об этом ему было неинтересно с ней говорить – перекинулся парой профессиональных фраз о журналистике и понял, что имеет дело с равной по мастерству.
С первого же дня они жили «втроем», по четкому распорядку, фактически навязанному им Эвой. Утром она приходила к нему в номер на полчаса. Потом они завтракали и шли в центр, к «свечкам», где был единственный в поселке зимний открытый бассейн с подогретой морской водой. Затем осматривали абхазский музей или раннехристианский собор, пили по бокалу вина в чудном кафе с круглой дырой в небо посредине. И снова втроем шлялись по пляжу, глядя на стаи дельфинов, резвящиеся совсем близко от берегу в это время года. К вечеру сидели где-нибудь в кабачке на открытом воздухе, на чурбачках, среди реликтовых пицундских сосен. Каждая сосна была снабжена аккуратной жестянкой со своим порядковым номером. А потом допоздна травили анекдоты и пили изабеллу в номере «люкс», пока Эва не вела Вадима в его коварно обмененные скромные апартаменты. Она никогда не оставалась на ночь – это было ее единственным капризом. А, может быть, точным сексуальным расчетом – чтобы утром их вновь страстно тянуло друг к другу.
Так прошло десять дней. И каждый день приближал их неизбежную разлуку…
…В Сухуми они сели на гражданский аэродром, в самый дальний его угол. Маликовский, бывший здесь не раз, объяснял:
– Вот там, за аэродромом, болото, а за болотом, на берегу моря, дом отдыха внутренних войск. Три километра по прямой, но надо в объезд. Отдохнем пару дней и домой, когда следующий борт пойдет. Пошли на аэровокзал, позвоним и возьмем тачку.
«От чего отдыхать? От трех дней пьянки в Карабахе?» – подумал Вадим, шагая следом. Они протолкались через толпу улетающих и встречающих к будке телефонного автомата. Маликовский позвонил.