— Добрый день! — поторопился поздороваться Первосвет. Он стоял ближе всех.
Дверь раскрылась полностью и гости увидели хозяина. Это был полненький коротконогий человек с длинными черными усами, доходящими до груди, одетый в широкий кожаный фартук. У него было сморщенная потемневшая со временем кожа, сухие жилистые ладони. Семёну вдруг подумалось, будто это своего рода отпечаток ремесла, приведший к тому, что человек перед ними стал сам чем-то напоминать кусок высохшей глины. Позади него Прутик увидел раскаленный зев приземистой кирпичной печи, а ещё чуть в стороне полки, которые до самого потолка были заставлены знаменитой грабовской посудой.
— Вы ко мне? — с сильным акцентом спрашивал хозяин.
— А вы и есть Буза? — выступил вперёд Бор.
Гончар неспешно вышел из мастерской, а следом за ним показалось ещё трое человек разного возраста. Очевидно, помощники.
— Да… то аз эсте! Цова бы требля? — он почему-то перешёл на своё наречие.
Северянин нервно закусил верхнюю губу и повернулся к Семёну. Тот сразу сообразил, что от него требуется:
— Он спрашивает, мол, чего нам надобно?
Бор сощурился, и несколько по-иному (как показалось Семёну), глянул на него. Может, даже с каким-то уважением. Лёгкий кивок головы, как бы говорящий: «Ну, Прутик, давай, смелей». И тот зачирикал:
— Да рэцимо, вы хочатсе вьязыть ижделки у прэдграду? (Говорят, вы хотите отвезти свои изделия в слободку?) Пут той неварна. (Дорога опасная). Намо рэкли, надто жи вас ёсци потрэба за зашчитом. (Нам рассказали, что у вас есть необходимость в охране.)
Буза широко улыбнулся. Было не понятно, что его так развеселило: то ли акцент Семёна, то ли «подготовленность» гостей.
— Да, — закивал головой хозяин, переходя на канийский, — мы собирались отвезти в слободку у замка Валиров кое-что из своих ижделков.
— Слышал, вы отличный мастер, — заметил Бор. — Это же ваше клеймо: виноградная гроздь?
— Моё! — подбоченился Буза. — А что?
— Я видел вашу посуду в дорогих лавках Новограда.
— И что? Берут?
— Конечно, — улыбнулся Бор. Мягко улыбнулся, примиряюще.
Грабская посуда. Это была особая разновидность керамики. По-простому её называли задымленной, «седой», закуренной. А всё от того, что она была чёрного цвета. И дело не только в глине, вернее, смеси разных глин, а в технике изготовления, секрет которых был известен только гончарам из Погостовой Ямы.
— Вот что… посуду я продал.
— Уже? И кому?
— Ярославе, дочке покойного Спиридона Глебова. Она купила у меня достаточно всяких штучек… А вообще Ярослава давно собирается отправиться в Удел Валиров.