Преподавали в Университете живо и интересно, занятия шли с раннего утра до вечера. Вера даже забыла про тренировки - всё свободное время она занималась проглатыванием старых учебников из университетской библиотеки. Обилие поглощаемой Верой информации приводило её в какое-то восторженное оцепенение. Но чем больше она узнавала, тем явнее понимала, как мало знают учёные, не говоря уже о других жителях Муоса. Поначалу ей казалось, что университетские преподаватели по дологии и вневедению знают всё – так уверенно и живо они вели занятия. Но когда она решила выйти за рамки врученных ей серых брошюр по этим предметам, то узнала, что раньше таких наук не было. Наука дология (от предлога «ДО») – это нещадно краткое изложение знаний о том, что было до Последней Мировой войны – по истории, философии, литературе. Вневедение (от предлога «ВНЕ») – ничтожная выжимка информации по астрономии, географии, биологии той части Вселенной, которая лежит за пределами Муоса и которая неожиданно для Веры оказалась такой огромной.
Когда-то создатели подземного Университета ставили перед собой вопрос: нужно ли преподавать студентам неприкладные науки. Во времена, когда тысячи людей умирали от голода, войн и болезней, кощунственной казалось сама мысль рассуждать о далёких галактиках или древних цивилизациях, а тем более держать для этого штат преподавателей. Поэтому все не очень нужные знания было решено временно сбить в два спецкурса: дологию и вневедение. Но прошло время и эти два поверхностных пересказа стали самостоятельными науками, и теперь даже преподаватели этих малополезных наук, обладали знаниями не намного превосходящими содержание написанных ими же брошюр.
Поначалу Веру увлекло вневедение. Когда-то давно из туманных объяснений отца Вера знала, что Муос лежит где-то внутри Земли, а над Муосом покоится разрушенный Минск. Она знала, что кроме Минска есть где-то Москва, из которой пришёл когда-то Присланный. Даже знала, что Земля круглая и вроде бы Москва как раз на противоположной стороне Земли и до неё дальше, чем дважды пройтись из конца в конец по Муосу (это ей сказал, кажется отец, а может быть и сама додумалась). Позже сухая Поэма Знаний расширила и конкретизировала эти примитивные представления, добавив в них несколько скучных цифр. А теперь она задумчиво вращала потрескавшийся от старости глобус в кабинете вневедения, всматриваясь в огромные сине-голубые пятна морей и океанов, читая названия островов, стран и городов, из которых ей знакомы только два: Минск и Москва. Снова и снова переводя километры в рельсы (самую большую единицу измерения расстояний в Муосе, равную длине одного рельса). Она терпеливо умножала вымеренные отрезки на глобусе на километры масштаба, а потом эти километры – на рельсы, и, пытаясь представить себе эти невероятные расстояния, задумчиво качала головой. Представления о мире в её голове срочно перестраивались: информация из книг, картинок, рассказов отца, собственных вылазок на Поверхность, увиденного глобуса, представления о расстояниях толклись в её голове, пытаясь выстроиться в новую картину с множеством огромных пробелов. От этого мысленного сумбура болела голова. Но Вера настойчиво пыталась заполнить эти пробелы, чтобы картина Мира стала для неё снова ясной и понятной.