Руины домов проплывали мимо, следя за нами черными проемами разбитых окон. Мне, ребенку подземелий, хоть и рожденному ДО, они казались невероятно огромными. А дед, помнится, мне говорил, что в этом районе в основном девятиэтажки, а вот в центре не редкость дома и повыше. Слабо себе представляю, как подобные конструкции могли стоять, не шатаясь от ветра. Загадка.
Вот наша группа повернула во дворы. Кабан «встал на фишку» (видимо, это военный термин, обозначающий остановку и внимательную оценку местности, надо будет запомнить), Митя начал рыться в груде какого-то хлама у стены, а я, как мне и объяснили, пошел чуть дальше. Беспокойство отчего-то никак не отпускало меня, и в пространстве, цепляемом краем глаза, постоянно чудилось мельтешение. Я завернул за угол. Обвалившиеся стены домов метров через пятьдесят образовывали небольшой тупичок. Странно, и зачем меня сюда отправили? Я решил уже вернуться к группе, как вдруг споткнулся. Точнее, моя нога будто прилипла к чему-то. Я согнул колени и хотел проверить, в чем дело, но как только мои пальцы коснулись земли, прорезиненная перчатка защиты также намертво приклеилась. Вначале это было даже немного забавно, но рывки мои становились все сильнее, а конечности так и продолжали пребывать в «исходном положении». Дернувшись в очередной раз, я не удержался и повалился набок. Вот тут-то меня наконец пробрало. Я начал рваться со всей силы, кричать, звать подельников, но лишь сильнее запутывался в какой-то невидимой липкой дряни.
– Чего шумим, Шмель? – раздался у меня над головой голос Олега. – Все зверье с округи сгонишь.
– Кабан, Кабанушка, освободи, я запутался в чем-то…
– Да не в чем-то, умничек ты наш, – он зачем-то включил диодный фонарь и направил его луч мне на плечо. – Присмотрись.
Круглые окуляры противогаза сильно урезали угол обзора, да и капюшон «химзы» уже порядком прилип, но все же мне удалось чуть развернуть голову. Свет преломлялся на полупрозрачных серебристых нитях, опутывающих прорезиненную ткань на плече. Не только на плече! Все мое тело обхватывали эти самые волоски.
– Это паучья ловушка, Федя, – продолжил Кабан, довольно глядя в мои распахнутые в ужасе глаза. – Паутина, хоть и тонкая на нет, но крепкая и липучая, как зараза. Попавший в нее обречен. Хотя можно, конечно, изловчиться и срезать часть основных нитей, но, скорее всего, уже с кожей…
– Так освободи меня! – я перешел на визг. Паника начала охватывать разум.
– А зачем? – хмыкнул он. – Видишь ли, какое дело… Тайничок, что нам с Шнырем нужен, находится как раз в конце этого тупика. Но вот в чем ситуевина: проход этот – вотчина местной матки-паучихи. И если ее не задобрить, то пробраться нереально. Мы пробовали закладывать ей мелкую живность. Крыс там, мышей. Даже пару собак отловили. Но ткани местных животных, видимо, слишком рыхлые и не очень-то питательные. Прошлый раз, полакомившись подношением, она тут же набросилась на Вовчика и чуть не схарчила и нас за компанию. Каюсь, ступили, надо было прорываться, пока она этим полудурком трапезничала. Но мы банально сдрейфили. Пришлось вот искать нового добровольца, у которого мозгов поменьше. Уже отчаяться успели! Люди бывалые сразу неладное чувствовали в наших рассказах о несметных богатствах.