Питер растерянно огляделся. В сарайчике не было ничего, кроме стопки деревянных бадеек и ящика с мыльной стружкой. Чармейн пристально изучила пространство под котлом. Там было черно от старой сажи. Чармейн изучила бадейки. Слишком большие. Чармейн изучила мыльную стружку и решила, что еще одну пузырчатую бурю лучше не устраивать. Она вышла за дверь и отломила сухую ветку от чахлого дерева. Сунув ее в сажу, она похлопала по котлу и сказала: «Огонь, гори!» И еле успела отпрыгнуть – под котлом так и полыхнуло.
– Вот, – сказала Чармейн Питеру.
– Хорошо, – сказал тот. – Давай обратно к водокачке. Надо наполнить котел доверху.
– Зачем?! – простонала Чармейн.
– Затем, что у нас тридцать мешков белья, а ты как думала? – отозвался Питер. – Надо налить горячей воды в бадьи, чтобы замочить шелковое и постирать шерстяное. Потом нужна будет вода для полоскания. Это еще очень и очень много ведер!
– Немыслимо! – шепнула Чармейн Потеряшке, которая присеменила посмотреть. И со вздохом снова взялась за рычаг водокачки.
Между тем Питер принес из кухни стул и поставил его в сарайчик. Затем, к негодованию Чармейн, он поставил бадейки в ряд и принялся выливать в них полные ведра холодной воды, которую Чармейн раздобыла непосильным трудом.
– Я думала, это для котла! – возмутилась Чармейн.
Питер взобрался на стул и стал горстями сыпать в котел мыльную стружку. Из котла уже валил пар и исходило подбулькивание.
– Хватит спорить, давай качай, – велел Питер. – Скоро уже можно будет кипятить белое. Еще четыре ведра – и все, начинай закладывать в котел рубашки и все прочее.
Он слез со стула и ушел в дом. Вернулся он, таща два мешка с бельем, прислонил их к стене сарайчика и отправился за следующими. Чармейн качала воду, пыхтела, сердилась, лазила на стул, чтобы вылить еще четыре полных ведра в мыльные облака пара, вздымавшиеся над котлом. Потом, радуясь, что можно сменить занятие, она развязала тесемки на первом мешке. Внутри были носки, длинный красный чародейский плащ, две пары брюк, а под ними – рубашки и кальсоны, и от всего этого попахивало плесенью из-за потопа в ванной, который устроил Питер. Как ни странно, когда Чармейн развязала следующий мешок, в нем оказалось все то же самое – то есть буквально то же самое, что и в первом.
– У чародеев и грязное белье особенное, – рассудила Чармейн.
Она брала охапки белья, взбиралась на стул и загружала белье в котел.
– Нет, нет, нет! Стой! – закричал Питер, когда Чармейн только-только успела положить в котел содержимое второго мешка.
Питер кинулся к ней через газон, волоча на буксире еще восемь мешков, которые он связал вместе.