– И глотни заодно, – нагло посоветовал он, – тебе сейчас не помешает.
Но вместо дракончика я уставилась на ректора.
– Успокаивающий чай? – недоверчиво спросила у него я. Подобных трав у нас дома было предостаточно, странно, что я действительно не поняла это сразу. Запах был легким и ненавязчивым, но если принюхаться, легко можно было различить, помимо прочего, наличие трав, используемых для успокоения нервов.
Рука Адена Дакара взметнулась вверх, оттягивая ворот и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.
– Да, – все же ответил он мне.
– У него их много, травок этих, – наябедничал Шета.
И мне в который раз стало жутко стыдно. Не из-за нас ли ректор стал попивать успокаивающий чаек? Осторожно поставив кружку на место, я опустила глаза.
– Извините, – пробормотала я, оставляя книгу на столе.
– Думаете, я пью это из-за вас?
Я подняла глаза, снова посмотрев на мужчину. Неудивительно, что он так часто был спокоен и уравновешен, только вот на лице его не было и тени смущения.
Довольный Шета оставался в углу кабинета, считая, что совершил очередную шалость, но на деле лишь натолкнул меня на интересную мысль.
– Возможно, не только из-за меня, – начала я, но, передумав, прикусила язык, не уверенная, стоит ли говорить дальше.
– Из-за чего же еще? – Покидая свое место, ректор приблизился ко мне, неотрывно глядя в глаза, и сразу вспомнились все его трюки, отчего мурашки прошлись по телу.
– В кружке не только успокаивающие травы, – неуверенно заметила я, опустив глаза и рассматривая кружку. На дне оставалось немного чая, который уже успел остыть.
Ректор молчал; он стоял передо мной и, засунув руки в карманы, словно ждал моего вердикта.
– И у вас явно большое количество стихий, – продолжала я, подбирая слова, – для контроля над которыми требуется светлая голова. Я права?
И набравшись смелости, снова посмотрела на Дакара, при этом остановив свой взгляд на скулах мужчины и не решаясь взглянуть прямо в глаза.
– Думаю, на сегодня мы закончим и продолжим наши занятия завтра, можете потренироваться сами в своей комнате.
Более прямого способа уйти от ответа просто не существовало, и, кивнув на прощанье, я покинула класс, уверенная, что молчание тоже приравнивается к ответу.