– Вижу, здесь все в порядке, – выдавила Гелиния, соображая, что зря напугала простых тиренок. Тем не менее глубоко за грудиной продолжал жить кусочек льда и теперь он трясся в противном ехидном хохоте: «Что, Дочь Солнца, съела? Погоди, еще не то будет… хи-хи-хи… – Гелиния чуть с ума не сошла, пока не разобралась, что это были ее собственные насмерть перепуганные мысли. – Русчик, где ты! Ну почему тебя нет тогда, когда ты нужен больше всего на свете?!»
Не успела она закончить этот призыв, как почувствовала легкую короткую душевную боль и сразу вспомнила, что только что поговорила с мужем и через полстатера он прибудет сюда.
«Прав он, надо было сразу ему «звонить». Как я могла забыть? Дура, совсем в самостоятельность заигралась. Ну почему он всегда прав, Величайшая!» – с этой досадной мыслью успокоенная княгиня опускала сына на мягкий ковер из овечьей шерсти классической тирской работы, в узорах кроваво-зеленых тонов. В этот раз ей показалось именно кровавых, а не бордово-красно-изумрудных.
Как только ребенок сел на пол и обиженно спрятал руки за спину, а Гелиния, залюбовавшись его скучающим, но изо всех сил старающимся быть безразличным лицом, улыбнулась, погладила сына по нежнейшим кудряшкам и повернулась к кормилицам, чтобы извиниться перед ними за ложное беспокойство. Вдруг лед в груди превратился в обжигающий ужас, а из-за спины повеяло мощнейшим потоком незнакомой и в то же время кое-что напоминающей Силой, что-то неуловимое…
Через удар сердца вся комната наполнилась мельчайшими красными каплями, и Гелиния была готова поклясться чем угодно, что это были капли живой крови. «Она живая?!» – эта мысль почему-то удивила больше всего. А капли меж тем завертелись-закружились в невообразимо отвратительном, в невероятно смертельном танце.
Гелиния успела разглядеть, как лопнула голова одной из удивленных кормилиц, и ее настоящая кровь смешалась с каплями зловещей структуры, напитанной Силой страшно знакомого оттенка, и все – сгустился сплошной красный туман. О структурах на основе Силы Тартара, об использовании крови, которой, бывало, не брезговали представители противоположной Силы – лооски, олицетворявшие само Рождение и Жизнь, – обо всем этом несчастная мать вспомнила, когда на ощупь искала сына. Лекцию о чем-то подобном как-то вечером прочитал ей всезнающий Рус. О лоосках, разумеется, а Силу Тартара она не раз чувствовала и ранее, в момент смерти некоторых людей. Рус утверждал, что такое случается только с теми, чья душа направляется прямиком в его царство.
«Величайшая!!! Помоги мне!!! Гнатик!!! Ты где, отзовись, сыночек!!! – Гелиния кричала в полный голос, но звук в этой красной уплотняющейся вате медленно погружался и тонул, словно уставшая оса в сладком клюквенном киселе. – Русчик!!! Ты где, любимый!!! Скорее!!! Зачем мне эти знания, скажи?! Почему они всплыли именно сейчас?! Сыно-о-ок!!!» Гелиния, прижав руку к сердцу, застывшему молчаливой глыбой, села на пол.