Ребята, повернув в нашу сторону бледно-раскрасневшиеся лица, смотрели исподлобья, отчужденно, тоже как бы вопрошали: скоро ли мы уберемся восвояси?
Наконец Володя Байков нехотя встал и, заикаясь, — не от смущения и неловкости, а оттого, что по-другому не умел, — произнес:
— Мы тут… Так сказать… Сами видите… Присаживайтесь.
— Видим, видим! — подхватил я и изобразил на лице подобие улыбки: уж больно мне хотелось вернуть к себе расположение ребятишек. — День рождения? И, никак, у Ирины? Не зря, верно, на самое видное место посажена?
— А вот и не угадали! — тряхнула косами Ирина.
— Получка?
— Не-ет, — интригующе протянула она.
— Лучше не гадайте, — вскинула глаза Вера. — От безделья пьем! Делать нечего!
— В толк не возьму, — развел я руками.
— Экий вы непонятливый! — усмехнулась Вера и неторопливо поднялась на ноги; в синем трикотажном костюме, гладко обтягивающем бедра и высокую грудь, стройная, ладная, она показалась мне совсем другой, чем та, какую я знал прежде, — взрослее, что ли. Ну да, сейчас передо мной стоял взрослый человек, имеющий уже кое-какой самостоятельный опыт, не из книг почерпнутый. Я внимательно поглядел на остальных ребят, и в них заметно было повзросление — будто за полторы недели по годовому кольцу добавилось в каждом.
— Ну, давайте рассказывайте, — потребовал я, проходя на середину комнаты.
Байков пододвинул мне зачехленный спальник. Я сел на него. Рядом пристроился Куб.
— Откровенно? — спросила Вера.
— Разумеется.
— Перед вашим приходом мы тут важный вопрос решали… Для храбрости и вина взяли… Бежать ли домой или еще пожить немножко?
— К какому выводу пришли? — строго спросил я, заподозрив моих ребят в трусости: испугались трудностей, к мамкиным юбкам потянуло, соскучились.
— И убежим, наверно! — Вера в отчаянии махнула рукой. — Просто это. На попутной — в Уганск, а там — на поезде. Обратно-то на самолете нас уж не повезут…
— Не повезут, — подтвердил я. — И что же вас удерживает? Почему еще здесь, а не голосуете на дороге?
— А вот почему! — Вера рванулась к составленным в кучу партам, выхватила из нижней толстую пачку конвертов и, возвратившись назад, потрясла ею перед моим лицом; из пачки выпала на спальник фотография молоденького солдата с ефрейторскими лычками, но Вера даже не взглянула не нее. — Вон сколько пишут! И все после ваших статей. Школьники, солдаты. Держитесь, мол, после демобилизации целой ротой на помощь придем. И школьники — туда же!
— Так это же очень здорово! — воскликнул Куб и попросил у Веры письма, увидев, наверно, в них материал для газеты.