В ту минуту, когда мы познакомились с матерью и дочерью, деньги, полученные от жида, подходили к концу; никаких других средств к существованию не имелось, и перспектива томительной нужды, в соединении с постоянными страданиями, окончательно испортила характер Мадлены. Бедная Жанна с ангельским терпением переносила запальчивые вспышки материнского гнева. Молча и покорно склоняла она голову, хотя не имела недостатка ни в энергии, ни в твердости. Характером своим она была обязана себе самой и советам, которые в детстве давал ей отец, но у нее была одна из тех редких натур, в которых глубоко запечатлевается все доброе и прекрасное и на которых зло не оставляет никаких следов. Мать никогда не говорила Жанне о религии, но молодая девушка была инстинктивно благочестива. Жанна читала Евангелие с уважением и неограниченным восторгом, обожая Бога во всех его творениях, в водах и в лесах, в цветах и птицах, и эта простая и, некоторым образом, первобытная набожность, стоила, по нашему мнению, всякой другой.
Теперь, когда мы представили читателям двух важных действующих лиц нашего рассказа, будем продолжать его, не прерывая.
Предсказания доктора осуществились в точности. Больной избегнул смертоносного столбняка, но через два часа после кровопускания сделалась нервная горячка. Доктор, которому Жак заплатил заранее, и очень щедро, поместился возле кровати кавалера. К вечеру горячка усилилась и бред возобновился с большей силой, чем в прошлую ночь. В продолжение сорока восьми часов сряду доктор думал каждую минуту, что Рауль умрет; но затем больному сделалось гораздо лучше: бред прекратился и Рауль снова пришел в себя.
«Это мгновенный проблеск угасающей лампы! – думал доктор… – последнее усилие молодости, хватающейся за жизнь!.. скоро все будет кончено!..»
Иначе он не мог объяснить себе внезапного проявления сил в молодом человеке.
Придя в себя, Рауль смутно припомнил происшествия, сопровождавшие его отъезд из Сен-Жермена в бурную ночь, и катастрофу, последовавшую за этим. Он узнал своего верного Жака и угадал без труда, что незнакомец в черном платье, с умной, но льстивой физиономией, сидевший в креслах у его кровати и державший в руках длинную трость с набалдашником из слоновой кости, был доктор. Потом Рауль расспросил Жака, и ответы слуга подтвердили предположения господина. Де ла Транблэ обнаружил желание остаться на минуту наедине с доктором. Жак тотчас вышел из комнаты.
– Милостивый государь, – сказал ему Рауль, – придвиньтесь ко мне, прошу вас: я чувствую, что голос мой очень слаб…