Стоя посреди кухни, Оливия буквально светилась от счастья, но вдруг из ее чудесных зеленых глазок хлынули слезы.
— Ах! О-О! — сказал Трентон, поднимая девочку на руки. — Не плачь!
Она обняла его и вдруг задрожала всем телом. Потом повернулась ко мне лицом и вытерла мокрый глаз.
— Я пвосто так обвадовалась! — Она шмыгнула носом.
Я обняла Трентона, так что девочка оказалась зажата между нами. Было видно, что Трентон удивлен и тронут такой реакцией.
— Боже, О-О, знай я, что тебе это так важно, давно бы бросил.
Она прижала ладони к щекам Трентона, отчего его губы сложились бантиком.
— Мама гововит, что бвосить кувить — ее самая большая говдость. Квоме меня, конечно.
Глаза Трентона наполнились нежностью, и он обнял девочку.
Потом Оливия смотрела мультики на диване, пока Трентону не пришло время ехать домой и собираться на работу. Я первой прибыла в «Скин дип» и решила протереть пыль и пропылесосить, потому что Кэлвин уже открыл салон, включил свет и компьютер — что обычно делала я.
Хейзел промчалась сквозь входную дверь, закутанная в огромную оранжевую куртку и теплый шарф.
— Прости! — выкрикивала она на бегу. — Прости, пожалуйста!
Я проследовала за ней в кабинет, заинтригованная таким поведением.
Она сбрызнула кресло спреем «Мадацид», потом продезинфицировала все остальное. Порылась в ящиках, достала кучу разных пакетиков, затем повернулась ко мне.
— Только помою руки, надену перчатки и буду готова! — заверила она.
— Готова к чему? — удивилась я. — У тебя же утром нет клиентов.
На лице Хейзел появилась озорная улыбка.
— Ошибаешься, есть!
Девушка ушла минут на пять, потом вернулась и натянула на руки перчатки.
— Ну и? — сказала она, выжидательно глядя на меня.
— Ну и что?
— Садись! Давай уже все сделаем!
— Хейзел, я не буду делать туннели. Я уже говорила тебе. И не раз.
— Но я же в перчатках! — Она обиженно выпятила губу. — И готова! Видела новые леопардовые туннели, которые мы получили на прошлой неделе? Они такие сексуальные!
— Я не хочу, чтобы у меня отвисли уши. Это отвратительно!
— Тебе не обязательно их растягивать. Можем начать с шестнадцатого размера. Они крошечные! Вот такусенькие… — Она изогнула большой и указательные пальцы, образуя между ними щель.
Я покачала головой:
— Нет, дорогая. Я и так согласилась на пирсинг в носу. Мне очень нравится. Но этого достаточно.
— Тебе же нравятся мои! — сказала Хейзел, заводясь с каждой секундой.
— Вот именно. Твои. Для своих ушей я такого не хочу.
Хейзел сорвала с рук перчатки и бросила в мусорную корзину, а потом еще долго материлась на тагальском.