– Ну вот, – сказала Элен, когда кофе был наконец готов и мы расселись за столом. – У нас в Париже три дня. Один день вы просто отдохнете. Потом у нас есть визит в «Verdier» – Жерар хочет знать ваши впечатления о Сен-Мало – и маленькое интервью с «Фигаро». А потом мы поедем ко мне. Я познакомлю вас с Арманом. Если хотите, мы пойдем в этот парк, где я гуляю с собаками. Там был песчаный карьер… И вдруг в муниципалитет пришел человек и сказал: а хотите, я сделаю на этом месте парк? С лягушками, с жабами, с птицами? Абсолютно нетронутый уголок живой природы? И они согласились. И он сделал. Абсолютно сумашечий человек! Это лучшее место в Париже. А потом мы поедем в Тюлль, там нас ждет владелец книжного магазина Пьер Ландри – ну, вы еще узнаете Пьера – это тоже абсолютно сумашечий человек! Он распродал в этом Тюлле треть тиража книги и просит еще. Туда тоже спустятся с гор люди, философы, которые ушли туда в 1968-м и до сих пор живут там коммуной… Потом Лаграсс – там «Verdier» открывает книжный магазин, и Боб очень хочет, чтобы открытие совпало с представлением вашей книги. Нас встретит Иван Миньо – о, это необыкновенный человек! Он перевел для «Verdier» всего Хармса и теперь будет переводить Хлебникова…
– Но ведь Хармса невозможно перевести.
– Понимаете, это было невозможно. Это никому не удавалось. Но Иван, он тоже сумашечий человек. И чтобы лучше понять язык, звук Хармса, мы вдвоем ходили по лесу и орали. Целые куски… И это удалось… Поймать музыку…
Часы на стене показали три. Над головами у нас был высокий застекленный потолок, сквозь который, мерещилось, проглядывали зеленоватые звезды. На столе – арбуз, куча продуктов и бутылка вина… Но мы так устали, что хватило и кофе, сваренного Николя. Потом по винтовой лестнице нас провели во второй этаж в небольшую, тоже заставленную какими-то старинными вещами комнату, где мы смогли наконец распаковать свои вещи, открыть окно и погрузиться в сон, волшебный сон эльфов, в котором живут гномы-архитекторы природных ландшафтов, горные философы и Иван Миньо, который, перекликаясь с Элен, как две кукушки, высекает в лесной тишине фразы Хармса…
Мы проснулись в великолепной свежей тишине сада. Вставать не хотелось. Я поразглядывал полки с книгами, из которых половина была на русском. В ванной дверь не закрывалась на замок и была сделана просто из досок, а лампочка была ввинчена прямо в патрон, без всяких абажуров. Это как-то обнадеживало. Свойскость места всегда обнадеживает. Я подумал, что давно не просыпался в такой спокойной обстановке. Потом мы спустились вниз, Николя в своих загнутых туфлях уже был там и варил кофе.