Пока он стоял и раздумывал, бежать ли ему домой, Жоанна умоляла, держа его за руку, умоляла его с отчаянием, теряя надежду при каждом взгляде на его лицо, которое, казалось ей, имело выражение неумолимой прямоты, добродетельной суровости и беспощадной справедливости. И она смиренно умоляла, унижалась пред этим человеком с непроницаемым лицом, которого она оскорбила, восстав против божеских и человеческих законов. Он ничего не слышал из того, что она говорила, кроме последних слов ее торопливой речи:
— … Разве ты не видишь, что я любила тебя всегда?.. Мне говорили про тебя ужасные вещи… Моя собственная мать! Мне говорили, что ты… что ты изменял мне, и я…
— Это ложь! — крикнул Виллемс, приходя на минуту в себя от искреннего возмущения.
— Я знаю! Я знаю… будь великодушен. Подумай, как я была несчастна после твоего ухода. О, я готова была вырвать себе язык!.. Я никогда никому не поверю. Посмотри на мальчика. Сжалься. Я не могла ни на минуту успокоиться, пока не нашла тебя… Скажи хоть слово… одно слово…
— Какого черта ты от меня хочешь? — воскликнул Виллемс, глядя на реку. — Где эта проклятая лодка? Почему ты их отпустила? Дура!
— О Питер, я знаю, что в глубине души ты простил меня…
Ты так великодушен… Я хочу, чтобы ты сказал это… Скажи же.
— Да, да, — нетерпеливо воскликнул он. — Я все прощаю тебе. Но не будь только дурой!
— Не уходи. Не оставляй меня одну. В чем опасность? Я боюсь… Ты один здесь? Наверное? Уйдем!
— Вот это умно, — сказал Виллемс, с беспокойством глядя на реку.
Жоанна тихо плакала, опираясь на его руку.
— Пусти, — сказал он.
Он увидел над крутым берегом медленно скользящие головы трех мужчин. Вскоре к пристани причалила большая лодка.
— Вот и они, — продолжал он, — Я пойду за револьвером.
Он повернулся и сделал несколько шагов, но, видимо, заметив что-то, опять вернулся. Жоанна смотрела на него, взволнованная внезапной переменой выражения его лица. Он казался сильно расстроенным. Он немного заикался, заговорив с ней.
— Иди. Возьми ребенка. Пойди и прикажи, чтобы лодку спрятали за кусты. Слышишь? Живо! Я сейчас приду к тебе. Ну, живо!
— Питер, в чем же дело? Я не оставлю тебя, здесь есть какая-то опасность в этом ужасном месте.
— Да идешь ли ты? — раздраженно шепнул Виллемс, — Говорят тебе, я сейчас приду. Беги, говорят тебе.
— Нет, нет! Я не оставлю тебя. Я не хочу снова потерять тебя. Скажи мне, в чем дело?
Из-за дома донесся слабый голос, поющий песню. Виллемс тряхнул жену за плечо.
— Делай, что тебе сказано! Иди сейчас же!
Она схватила его за руку и не выпускала ее. Виллемс поднял глаза к небу, как бы призывая его в свидетели ужасающей глупости этой женщины. Песня становилась громче, потом внезапно прервалась и показалась Аисса, медленно идущая к ним с руками, полными цветов.