— И завтра я умру, — с горечью пробормотал Омар.
— Кто знает? Это начертано с начала мира, — задумчиво прошептал Бабалачи.
— Не пускай его сюда! — воскликнул Омар.
— Он не может миновать своей судьбы, — продолжал Бабалачи. — Он вернется, и мы с тобой превратим в прах могущество людей, которых всегда ненавидели. Они будут бороться друг с другом и оба погибнут.
— И ты увидишь все это, а я…
— Верно! — проговорил Бабалачи с сожалением, — Для тебя жизнь есть мрак.
— Нет! Пламя! — воскликнул старый араб, приподнимаясь и снова падая на сиденье. — Пламя того, последнего дня! Я все еще вижу его — последнее, что я видел! Я слышу грохот разверзшейся земли, когда они все погибли. А теперь я живу только для того, чтобы быть игрушкой в руках коварного злодея, — вдруг с непоследовательной раздражительностью добавил он.
— Ты все еще мой господин, — смиренно сказал Бабалачи. — Ты очень мудр, и в мудрости своей ты будешь говорить с Сеид Абдуллой, когда он придет сюда. Ты будешь с ним говорить так, как тебе советовал я, твой слуга, человек, который много лет сражался по правую руку от тебя. Я узнал, что Сеид Абдулла будет здесь сегодня ночью, может быть, поздно. Потому-то такие вещи нужно держать в тайне, чтобы не узнал о них белый человек, торговец, живущий выше по реке. Абдулла будет здесь перед рассветом, если аллах позволит.
Бабалачи говорил с устремленным вниз глазом и заметил присутствие Аиссы только тогда, когда, перестав говорить, поднял голову. Аисса подошла так тихо, что даже Омар не услышал ее шагов. Она стояла перед ним с тревогой в глазах и с полураскрытыми губами, как будто собираясь что-то сказать, но, повинуясь знаку Бабалачи, промолчала. Омар сидел погруженный в думы.
— Так, так, — сказал он наконец слабым голосом. — Не мне учить тебя мудрости, о Бабалачи! Мне ли говорить, чтобы Абдулла доверился белому человеку! Я ничего не понимаю. Их матери ведьмы, а отец сатана. Ведьмины дети! Ведьмины дети! — бессвязно забормотал он. Но после короткого молчания он вдруг спросил твердым голосом: — Скажи, лукавый, сколько белых находится здесь?
— Их здесь двое. Два белых человека для взаимного уничтожения, — с живостью ответил Бабалачи.
— И сколько останется их еще? Сколько? Скажи мне, ты, который мудр.
— Падение одного врага — уже утешение для несчастного, — наставительно произнес Бабалачи. — Они на всех морях, и только премудрость всевышнего знает их число. Но ты будешь знать, что некоторые из них страдают.
— Скажи мне, Бабалачи, умрут они? Умрут они оба? — спросил Омар в внезапном волнении.