Если это время настало, то она должна вести себя как настоящая Эффингтон, а ее семья никогда не принимает поражения. Разве не одержала она победу, когда призналась себе, что любит Макса?
Теперь ей надо было не только победить, но и завоевать его любовь.
Любовь. Пандора презрительно фыркнула. Это вовсе не то очаровательное чувство, о котором говорили поэты.
Оно принесло ей только ревность, сомнения, страх и боль.
Нет, это больше похоже на какую-то неведомую болезнь: постоянно ноет сердце, жаркие волны по всему телу и непередаваемые ощущения внутри.
Красоту любви воспевали, наверное, те, кто сам испытал ее тяготы и теперь желал ввести в заблуждение весь мир. К несчастью, когда человек открывал правду, ему уже нельзя было ничем помочь. А это была такая простая правда.
Любовь и боль — одно и то же.
Глава 16
МГНОВЕННЫЕ ПЕРЕХОДЫ
— Она сама на себя не похожа. — Макс придержал лошадь, стараясь удержаться рядом с более спокойным серым жеребцом мисс Уитерли. — Что случилось?
— Не знаю, — задумчиво протянула Синтия. — Она необычно тиха. Признаюсь, никогда не видела ее такой подавленной. Она обожает скачки и всегда радовалась им как ребенок.
Макс повернул голову, глядя на Пандору. Она сидела, как и другие женщины, по-дамски, держась очень уверенно и спокойно, однако он подумал, что ей больше шла мужская посадка.
Их взгляды встретились, и он приложив руку к шляпе, улыбнулся. Пандора ответила ему сдержанной, но дружелюбной улыбкой — так она поприветствовала бы любого знакомого.
Что, Бога ради, он такого сделал, чтобы заслужить столь холодный прием? Макс перебрал в памяти события прошлого вечера.
Ему казалось, он вел себя безупречно, разве что Пандоре не понравилось, как он очаровывал ее бабушку, но это было частью их игры. Должно было быть что-то еще.
Последний раз он видел Пандору после того, как мисс Уитерли закончила музицировать. Он разговаривал с Синтией, потом к ним присоединился Лори и…
— Мисс Уитерли, а может быть, Пандора ревнует?
Синтия с недоумением нахмурилась:
— Ревнует?
— Да, вас и меня.
Синтия широко распахнула глаза.
— Ерунда. У Пандоры нет никаких оснований… — Она замолчала. — Боже мой!
— Да? — спросил Макс, стараясь не показывать своей надежды.
— Однажды я упомянула, что если она не хочет выходить за вас замуж, — Синтия слегка покраснела, — то это сделаю я.
— Я польщен, — ухмыльнулся Макс.
— Не стоит. Это были те слова, которые человек обычно говорит в гневе, вовсе не собираясь их выполнять. Что мы будем делать, чтобы разубедить ее?
Макс опять посмотрел на Пандору. Она сидела, гордо выпрямившись, — идеальная дочь высокородного аристократа.