– Это… это… – Личико девочки расцвело. – Это новая сестричка или братик?
Джим был шокирован.
– Нет, – медленно произнес он. – А что, мамочка что-то говорила о братике или сестричке?
– Нет, но мне всегда хотелось, – Сэм грустно покачала головой.
Джим улыбнулся, на этот раз искренне. С того момента, как впервые увидел Саманту, прижимающуюся к груди Терезы, он был ею совершенно покорен. Она наполовину состояла из его генов. В ее ярких голубых глазах Джим видел самого себя. Она уже сейчас обещала быть умной и легко приспосабливающейся к внешним обстоятельствам. Даже будучи младенцем, девочка плакала гораздо меньше, чем все остальные дети. Она была выше этого. Нежная, естественная и сильная. Она представляла собой лучшую часть его «я».
– Папочка, – напомнила Сэм о себе, теряя терпение.
Джим улыбнулся еще шире. Ему было приятно, что она назвала его папочкой.
– Это лучше, чем братик или сестренка. Это новая бабушка.
– Бабушка? Что, бабушка Мэтьюз приехала? – девочка было озадачена.
– Нет, новая бабушка. Теперь у тебя их две.
– Две бабушки, – ребенок медленно кивнул. – И когда я ее увижу?
– Утром, – Бекетт поправил дочери волосы. – Мне надо будет ненадолго уехать, поэтому ты встретишься с новой бабушкой, когда проснешься. Она большая и грузная и говорит с акцентом, который, уверен, покажется тебе смешным. Всегда слушайся ее, Сэм. Она будет ухаживать за тобой.
Было видно, что эти слова не убедили девочку.
– Ты веришь мне, Сэмми? – спросил Джим, проводя пальцем по ее щеке.
На этот раз она кивнула гораздо медленнее.
– Ну и хорошо. Я обо всем позабочусь. Вернусь через несколько дней. А потом мы уедем. Туда, где всегда тепло, как ты думаешь?
– А мамочка с нами поедет? – прошептала Сэм.
– Нет.
– А бабушка и дедушка Мэтьюз?
– Нет.
– А… а новая бабушка?
Его глаза были непроницаемы.
– Может быть, – произнес он наконец. – Я еще не решил.
Эдит только-только появилась у себя на веранде с чашкой горячего чая и шерстяным одеялом, когда дверь дома Марты открылась. Эдит удивилась. На улице все еще было темно – она всегда рано просыпалась, а в эти дни бессонница поднимала ее еще до восхода солнца. В первые часы после рассвета атмосфера в округе было почти мирной, такой же, какой была раньше.
Но дверь раскрылась, и атмосфера изменилась. Эдит почувствовала, как ее затылок покрылся мурашками. Она крепче вцепилась в теплую чашку.
Марта вышла на крыльцо и посмотрела на нее через дорогу.
Между ними появилось какое-то напряжение. Оно росло с момента возвращения Марты из Флориды, становясь все более ощутимым из-за сотен маленьких неправд, которыми они обменивались. Это напряжение достигло апогея вчера, когда Марта просто исчезла. Эдит зашла к ней вечером, чтобы выкурить вечернюю сигару, а дом оказался пустым. Просто пустым. Конечно, Марта ничего не должна была ей объяснять. Они были достаточно взрослыми и жили, каждая из них, своей собственной жизнью. Но это отсутствие, это таинственное исчезновение, нанесло последний удар по хрупким отношениям двух женщин.