По дороге домой я предвкушал, как компенсирую себе потраченное время…
Моя куколка встретила меня уже раздетая, покорная, спокойная. Холодная, как лед, и готовая на все ради меня. Я порылся в ящичках туалетного столика жены, нашел кое-какую косметику… О, какой вульгарной она сделалась, моя Николь! Румяна маслянисто блестели на бледной коже, ресницы слиплись от туши, а губы хищно краснели, словно вымазанные устричным жиром. Я готов был молиться этому землянично пахнущему идолу. Это не я, это она играла со мной, а я брел за ней, как сомнамбула за лунным лучом, как моряк за сиреной. Я весь дрожал.
Окруженные догоревшими свечами, мы успокоились только под утро. Мне было жаль покидать ее, но все же я не мог спать в таком холоде. Едва остывал пот на моем возбужденном теле, в кожу как будто впивались ледяные иглы, а изо рта шел пар. Я плотно закрыл дверь спальни, забылся сном на пару часов, а потом выпил обжигающий кофе и отправился на работу.
* * *
Она подарила мне еще два дня, еще сорок пять часов, каждую минуту из которых я буду помнить всю свою жизнь.
Окислитель – грабитель…
Несмотря на жуткий холод, она, конечно, начала портиться. Сегодня был наш последний вечер. Нарумяненная и напудренная мертвая кожа тускло блестела в свете ароматической свечи, ее удушливый ванильный запах уже не перебивал отчетливый дух разложения. Я поужинал в ее молчаливом обществе, а когда начало смеркаться, туго запеленал ее в полиэтилен.
Она была теперь еще больше похожа на куклу. Не новую, бывшую в употреблении, использованную много раз. Сломанную. Она источала аромат отвергнутой святыни, гниющих мокрых цветов. Ее тело, затянутое в полиэтилен, было так обреченно соблазнительно, что я не удержался… Я терся пахом о полиэтиленовый кокон, пока мозг не засыпало золотой пылью. Я обнимал ее и всхлипывал, как младенец. Я был так счастлив…
Магний, кальций, цинк и барий – их валентность равна паре.
Я обернул свой драгоценный сверток старым байковым одеялом, служившим ей постелью, и добавил еще пару слоев оставшегося полиэтилена. Теперь это был просто аморфный пакет со строительным мусором. Мне стоило больших усилий вынести ее на плече из дома. Слава богу, в темноте никто бы не смог заметить градом катившийся с меня пот и дрожащие под тяжестью ноши колени. Впрочем, мне и не встретился никто из соседей, и я дошел до помойки, а потом, незаметно за деревьями вильнул в проулок к припаркованной заранее машине. Затолкал сверток в багажник и выехал на пустырь за частным сектором, к пологому берегу реки. Облив бензином мою куколку, я чиркнул спичкой.