– Неужели ты ни с чем не можешь расстаться из своей барахолки? – сказала мать. – Убери хотя бы то, чем редко пользуешься.
Я решил ее послушаться. Верхние ящики комода ссохлись, их деревянные стенки и дно растрескались и погнулись, зато нижний ящик выскочил легко. Я дернул его за ручки, и он вывалился на меня целиком. Изнутри пахнуло сыростью, холодом и плесенью. Положить туда мои кораблики – все равно что закопать их в могилу. Ну уж нет!
Я открыл старую коробку с безнадежно разбитыми пластмассовыми роботами, солдатиками, машинками и динозаврами. На что они мне? Сам не знаю. Но многое из этой «барахляндии» когда-то покупал мне отец.
Комод будет надежным местом упокоения для сломанных игрушек. Не раздумывая, я ссыпал их в нижний ящик.
* * *
– Мне совсем не нравится эта квартира, – сказал я матери. – Почему вообще мы должны уезжать?!
– Вырастешь – поймешь, – ответила мама. Она не смотрела мне в глаза, когда говорила это, а на ее щеках выступили красные пятна.
– Но ведь можно подождать, пока отец вернется из рейса. Он уже давно там. Значит, скоро будет в городе. Он бы помог нам…
– Максим, прекрати!
С тех пор как родители развелись, мама стала совершенно нетерпима. Если я заговаривал об отце, она обязательно перебивала меня, стараясь перевести тему. Просто затыкала рот.
Я понял, что она уже все решила насчет переезда, и мое дело теперь телячье. Не знаю, какая муха ее укусила вдруг, но я перестал спорить. Всякие споры со взрослыми чреваты неприятностями. Это я понял давно.
Думаю, ловкачи в той конторе, что сбагрила нам эту дешевую темноватую квартирку на первом этаже на окраине города, были просто счастливы. Мать так спешила разъехаться с отцом, что согласилась даже на высокие комиссионные агенту. Ей просто не терпелось смыться с прежнего насиженного места.
Но именно здесь, в новой квартире, мы с ней впервые крупно поссорились.
Помню, мама решила приготовить на ужин курицу в духовке. Курица – мое любимое блюдо.
Мама хотела порадовать меня. Но и я, и она слишком устали и перенервничали в тот день, так что веселого ужина не получилось.
Мать поела и встала, чтоб помыть тарелки. А я задумался о чем-то и, забывшись, принялся грызть ногти. Отгрызенные кусочки я аккуратно подсовывал под край своей тарелки, чтоб мать не заметила. Но она увидела и ударила меня по руке.
– Прекрати немедленно! – потребовала она. Обычно я слушаюсь, но тут обиделся.
– А тебе-то что?! – сказал я. И потянул руку ко рту – уже назло.
– Только слабоумные… идиоты, которые не умеют контролировать себя, обгрызают ногти. Не смей!