В молодости Генри Дженкинсу не везло с девушками, однако весной тысяча девятьсот тридцать восьмого года его судьба изменилась. Наставник, мистер Джонатан Карлайон, пригласил тогда уже знаменитого писателя выступить перед выпускниками с лекцией о превратностях литературной карьеры. Возвращаясь через парк к машине, Генри встретил семнадцатилетнюю племянницу и воспитанницу Карлайона, красавицу Вивьен Лонгмейер. Эта судьбоносная встреча описана в романе «Строптивая муза», одном из самых удачных творений Дженкинса, столь непохожем на его раннюю сурово реалистичную прозу.
Как сама Вивьен Дженкинс относилась к тому, что подробности ее частной жизни выставлены напоказ, осталось тайной. Как, впрочем, и характер миссис Дженкинс. Ее жизнь трагически оборвалась в молодом возрасте: Вивьен Дженкинс погибла во время авианалета. Единственное, в чем не приходится сомневаться – судя по безграничному обожанию, которое питал к своей «строптивой музе» писатель, – так это в ее выдающейся красоте и очаровании.
Далее шел отрывок из «Строптивой музы», в котором Генри Дженкинс упоенно повествовал о встрече со своей юной избранницей. Лорел, уже читавшая книгу, пролистнула несколько страниц и принялась читать скупые факты из жизни Вивьен:
Вивьен Лонгмейер была дочерью единственной сестры Джонатана Карлайона Изабель, сбежавшей из дома с австралийским солдатом после Первой мировой войны. Нил и Изабель Лонгмейер поселились в маленьком поселке лесозаготовщиков на горе Тамборин на юго-востоке Квинсленда. Вивьен была третьим ребенком из четверых. Первые восемь лет своей жизни она вела тихую и мирную жизнь в родном доме, пока ее не отослали в Англию, к дяде по материнской линии, учиться в школе, которую он основал на землях фамильного имения.
Впервые Вивьен Лонгмейер упоминается в трудах молодой мисс Кэти Эллис, в будущем заслуженного педагога, которая сопровождала юную Вивьен на пути из Австралии в Англию в 1929 году. В своих мемуарах «Рожденная учить» она пишет, что именно встреча с Вивьен подвигла ее посвятить жизнь образованию детей, перенесших психологические травмы.
«Ее австралийская тетя предупредила меня, что девочка глуповата и, возможно, во время долгого путешествия предпочтет замкнуться в себе. Тогда я была молода и не посмела осудить эту женщину за черствость, граничащую с безразличием, но уже в ту пору больше доверяла собственным глазам. Мне хватило взгляда, чтобы понять: Вивьен Лонгмейер вовсе не глупа. Однако я видела, что заставило ее тетю так думать. Девочке было присуще обыкновение, порой раздражающее, долгое время сидеть неподвижно, а по ее лицу – отнюдь не глупому – пробегали отсветы мыслей, которыми Вивьен не собиралась ни с кем делиться.