Джимми не ответил, и Долли запаниковала. Ее и без того большие глаза расширились еще сильнее, и она стиснула пальцы, как на молитве.
– Как же ты не понимаешь? Она ничего не потеряет, для нее это не деньги, а мы с тобой сможем пожениться. И жить счастливо до конца дней.
Джимми по-прежнему не знал, что ответить, поэтому молчал, вертя в пальцах спичку. Как всегда в тягостные минуты, мысли его уплыли куда-то в сторону, словно сигаретный дымок. Джимми думал об отце. О комнатушке, в которой они живут вместе, пока не подыщут что-нибудь поприличнее, и как отец сидит у окна и вслух гадает, сумеет ли мама их тут отыскать, и почему ее все нет и нет, и как он каждый вечер спрашивает Джимми, нельзя ли переехать на старую квартиру. Он часто плачет, и у Джимми сердце надрывается слушать, как отец рыдает в подушку и повторяет снова и снова, что хочет одного: пусть все станет по-прежнему. Джимми надеялся, что когда у них с Долл будут дети, он сумеет правильными словами унимать их горючие слезы, но если плачет твой отец, это совсем другое. Сейчас столько людей рыдает в подушку – Джимми подумал о всех тех несчастных, кого снимал с начала войны, обездоленных и отчаявшихся, скорбящих и мужественных. Он снова взглянул на Долл. Она закурила новую сигарету и теперь сосредоточенно затягивалась, так непохожая на девушку со смеющимися глазами, которую он когда-то фотографировал. Наверное, очень многие, как отец, мечтают вернуть прошлое.
Или приблизить будущее. Спичка сломалась у него в пальцах. Прошлого не вернешь, незачем об этом и думать. Есть лишь один путь – в будущее. Джимми вспомнилась первая неделя после того, как Долл сказала, что не выйдет за него замуж: черная пустота впереди, одиночество, мешающее спать по ночам, отцовские рыдания и бесконечный стук собственного сердца. А следом пришла мысль: так ли ужасно то, что предлагает Долл?
В обычных обстоятельствах Джимми ответил бы: да, ужасно. Когда-то у него были твердые представления о добре и зле, но теперь, когда война столько всего уничтожила… Джимми неуверенно покачал головой. Бывают времена, когда, стараясь быть чересчур правильным, можешь потерять все.
Джимми сложил половинки сломанной спички, и тут Долли вздохнула. Джимми глянул на нее: она обмякла на стуле и закрыла лицо ладонями. Он снова заметил царапины на ее руках и как она исхудала.
– Извини, – проговорила Долли сквозь пальцы. – Извини. Не надо было заводить этот разговор. Мне просто подумалось… Я… я хотела… – Ее голос стал совсем тихим, как будто ей тяжело выговорить ужасную истину. – Она так держалась, что я почувствовала себя