Если бы ее попросили перечислить качества Стивена, список получился бы длинный. Смелый, заботливый, веселый. Терпеливый с матерью, хотя в ее самых благодушных высказываниях яду хватило бы на добрую сотню гадюк. Золотые руки – может починить почти все, что угодно, а еще рисует (правда, хуже, чем ему хотелось). Красивый – от его взгляда Дороти всегда охватывало сладкое томление. Мечтатель, но не путает фантазий с реальностью. Любит музыку, играет на кларнете джазовые мелодии. Они очень нравились Дороти, однако приводили в исступление его мать. Иногда, когда Дороти сидела, обняв колени, на подоконнике в комнате Стивена и слушала, как он играет, миссис Николсон на первом этаже стучала шваброй в потолок; тогда Стивен принимался играть еще громче и задорнее, а Дороти хохотала так, что ей приходилось зажимать ладонью рот. С ним она чувствовала себя в безопасности.
А больше всего она ценила в нем силу характера. Стивен Николсон не шел у любимой женщины на поводу, и Дороти это нравилось. Она видела опасность в любви, которая заставляет людей совершать неправильные, по их мнению, поступки.
И еще он уважал чужие тайны.
– Ты редко говоришь о прошлом, – заметил Стивен как-то, когда они сидели ночью на песке.
– Да.
Между ними повисла пауза в виде вопросительного знака, но Дороти ничего больше не сказала.
– А почему?
Дороти вздохнула, но вздох унесло порывом ночного ветерка. Она знала, что мать нашептывает Стивену ужасную неправду про ее прошлое, убеждает его подождать, приглядеться к другим девушкам, местным, «без лондонских замашек». Знала она и то, что ответил на это Стивен. Он сказал матери, что любит загадки, что жизнь была бы куда скучнее, если бы мы с первого взгляда узнавали о каждом все.
Дороти ответила:
– Наверное, потому же, почему ты редко говоришь о войне.
Он взял ее руку и поцеловал.
– Могу понять.
Она знала, что когда-нибудь все ему расскажет, только надо быть очень осторожной, чтобы Стивен не ринулся в Лондон улаживать счеты с Генри. Это было бы очень в его характере, а Дороти не собиралась еще раз терять из-за Генри самое дорогое, что у нее есть.
– Ты хороший человек, Стивен Николсон.
Он в темноте покачал головой, так что его волосы коснулись ее лица.
– Нет. Самый обычный.
Дороти не стала спорить, просто взяла Стивена за руку и тихонечко прижалась щекою к его плечу. Она перевидала много людей, хороших и плохих, и Стивен был хороший. Самый лучший. Он напоминал ей кое-кого из прежней жизни.
Дороти, конечно, думала о Джимми, точно так же, как думала о сестре, братьях, папе и маме. Он поселился вместе с ними в обшитом досками австралийском доме по другую сторону завесы, и Лонгмейеры, жившие в ее памяти, приняли его как родного – и немудрено, ведь он так во многом на них походил. Его дружба была светом в ночи, проблеском надежды и со временем, возможно, переросла бы в любовь, о какой пишут в книжках и какая у нее со Стивеном. Однако Джимми принадлежал Вивьен, а Вивьен умерла.