Теперь, пока Джерри нес маму на диван, Лорел перебирала пластинки, ища нужную. Она на миг замерла, увидев альбом джаз-бенда Криса Барбера. Это была отцовская пластинка; Лорел и сейчас помнила, как папа ее принес. Он достал свой кларнет и, стоя посреди ковра, несколько часов кряду подыгрывал Монти Саншайну, только по временам умолкал и тряс головой, дивясь виртуозности Монти. За ужином в тот вечер папа сидел отрешенно, словно не слыша детского гомона, и блаженно улыбался чему-то своему.
Все еще чувствуя в душе теплоту того давнего вечера, Лорел отложила Монти Саншайна и продолжила перебирать пластинки, пока не нашла то, что искала: «При свете серебристой луны» Рэя Нобла и Снуки Лансона. Джерри как раз уложил маму на диван и бережно укрыл ее легким пледом. Лорел опять подумала, какое счастье, что он выбрался в «Зеленый лог» на эти последние дни. Только ему одному она рассказала правду о прошлом. Вчера вечером они долго сидели в доме на дереве, пили красное вино, слушали лондонскую кантри-радиостанцию, которую Джерри нашел в Интернете, и болтали всякую чепуху про первую любовь, про старость и про все остальное.
Джерри сказал, что не видит причин посвящать в мамину тайну других сестер. «Мы были там в тот день, Лол, это часть нашей истории. Роуз, Дафна и Айрис… – Он пожал плечами и отхлебнул вина. – Они только расстроятся, а зачем?» Лорел не была уверена, что он прав. Конечно, страшно огорошивать такими новостями сестер, особенно Роуз. С другой стороны, Лорел последнее время много думала о тайнах: как трудно их сохранить и как то, что вроде бы давным-давно похоронено, на самом деле живет где-то в душе и в любой миг может вырваться наружу… Она решила, что просто подождет какое-то время, а дальше будет видно.
Джерри опустился на стул рядом с мамой и кивнул Роуз, что можно включать музыку. Лорел достала пластинку из бумажного конверта, установила ее на диске проигрывателя и поставила иголку на внешнюю дорожку. Тихую комнату наполнили звуки рояля. Лорел села на край дивана, положила руку на мамины ноги и закрыла глаза.
И внезапно ей вновь стало девять лет. Тысяча девятьсот пятьдесят четвертый год, летняя ночь. Лорел в ночной рубашке с короткими рукавами, окно над кроватью распахнуто в надежде заманить прохладный ночной ветерок. Голова на подушке, длинные прямые волосы лежат веером, ноги – на подоконнике. У папы и мамы гости. Лорел уже несколько часов слушает невнятный гул голосов и взрывы смеха. Рядом сестры тихонько посапывают во сне. Иногда с лестницы в открытую дверь вплывает запах табачного дыма, в столовой звенят бокалы. Лорел приятно чувствовать за стеной спальни взрослый мир – уютный, теплый и светлый.