Однако вышло именно так. Долли пристально всматривалась в девушку на фотографии. Некогда ее мать обладала талантом – настоящим природным даром, делавшим ее особенной, не такой, как все. Однако за семнадцать лет Долли ни разу не слышала, чтобы мать пела. Что могло заставить замолчать женщину, некогда сказавшую: «Я люблю петь больше всего на свете. Когда я пою, мне кажется, я отрываюсь от земли и лечу. Моя мечта – однажды выступить перед королем».
Долли казалось, она знает ответ.
– Держи спину ровнее, Катберт, – донесся голос отца. – Не сутулься.
Артур Смитэм: бухгалтер по призванию, один из столпов велосипедной фабрики, поборник всего, что хорошо и прилично. Враг всего незаурядного и необычного.
Долли вздохнула, наблюдая, как отец изгибается, подавая Катберту мяч. Артуру Смитэму удалось подавить все, что делало особенной ее мать, но Долли не уступит.
– Мама, – промолвила она, опуская журнал.
– Что, дорогая? Хочешь сэндвич с креветочной пастой?
Долли набрала воздуху в легкие. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь решится сказать матери правду.
– Мама, я не хочу работать на велосипедной фабрике.
– Не хочешь?
– Да.
– Понятно.
– Каждый день делать одно и то же – это не по мне. Печатать бесконечные письма, где будет все про велосипеды, поставки, и ужасные «искренне ваш».
По лицу матери было трудно прочесть, о чем она думает.
– Ясно.
– Вот так.
– А чем ты хочешь заниматься?
Долли не знала ответа. Ничего определенного, просто она была уверена, что судьба приготовила для нее нечто особенное.
– Не знаю. Я просто… Велосипедная фабрика – не место для такой, как я.
– Но почему?
Долли не хотелось отвечать. Она была уверена, что мама не станет приставать с расспросами. Она пыталась найти правильные слова, чувствуя, как на смену надежде приходит разочарование.
– Пришло время взяться за ум, Дороти, – сказала мать мягко. – Ты почти взрослая.
– Да, но…
– Пора забыть детские фантазии. Он хотел сказать сам, сделать сюрприз, но, раз уж так вышло, я открою тебе тайну: отец уже договорился с миссис Левин о встрече.
– Что?
– Тебя ждут в первую неделю сентября. Нам повезло, что твой отец – человек со связями.
– Но я…
– Папе лучше знать. – Дженис потянулась, намереваясь похлопать дочь по ноге, потом передумала. – Вот увидишь.
За фальшивой улыбкой Дженис прятался страх, словно она понимала, что в каком-то смысле предает дочь, однако не желала об этом задумываться.
Долли вскипела. Ей захотелось встряхнуть мать, напомнить ей, что когда-то и она была особенной, не такой, как все. Пусть расскажет, почему она изменилась (хотя Долли и сознавала, что просить об этом жестоко). Ибо ее дочь напугана и больше всего на свете боится стать такой же, как мать.