– Вы уверены, что сегодня будет спектакль? – прервала Глафира затянувшееся молчание.
– Да, я получил уведомление и пригласительный билет. По нему я могу привести с собой гостя.
– И вы представите меня мадемуазель Бутурлиной?
– Не-ет, – рассмеялся Бакунин. – А вы уже губу раскатали? Хорошеньких птичек мы увидим только издали. Нам позволено всего лишь убедиться, что они живы и здоровы. И на том спасибо.
Последние слова решили дело. В билете значилось, что вначале «белые девы» представят на суд зрителей комическую оперу ……., после чего будет представлен «пасторальный балет». Гости и родственники собрались в нижней зале, где их встретила сама директриса госпожа де Лафон, полная благообразная дама в чепце и черном платье, украшенном гипюром. Одеяние скромное, но достойное. Каждый был представлен по имени.
Вдруг волнение пошло по толпе гостей. Все расступились, образуя живой коридор, мужчины склонились в поклоне, дамы сделали глубокий реверанс. Оказывается, на представление пожаловал сам их высочество великий князь Павел Петрович с супругой Натальей Алексеевной.
Глафира страшно разволновалась. Она никогда не видела столь близко царственных особ. Ей хотелось тут же полюбить высокую чету, и ее желания оправдались. Совсем молодой, можно сказать, юный, небольшого роста, в ярко-белом, густо обсыпанном пудрой парике и синем камзоле с лентой через плечо, лицо бледное, большие серые глаза необычайной формы – уголками вниз, нос откровенно курносый – таков Павел. Но при внешней неказистости он все равно выглядел величественным, спину держал необычайно прямо и смотрел поверх голов. Улыбка его, правда, была несколько вымученной, и Глафира решила, что он просто застенчив. И еще ей показалось, что великий князь чем-то расстроен, а может, он всегда такой. Мать отобрала у него власть, и он несчастен.
А великая княгиня была просто красавица. Надменна? Да, но ей и подобает быть таковой. Походка ее была легкой, прекрасной формы руки сложены под грудью в изящном жесте, округлое лицо с соразмерно расположенными чертами, губы, пожалуй, тонковаты, но ведь это смотря на чей вкус.
Рассматривая великокняжескую пару, Глафира забыла о собственных заботах, а вспомнив, окончательно растерялась. Сейчас она увидит Варю, наверняка сестра будет занята в опере. Подать сестре знак, мол, я здесь, посмотри на меня, или выкинуть из головы подобное безрассудство?
Но как только вошли в круглый зал, где должно было состояться представление, Глафира поняла, что переживания ее напрасны. Зал был очень невелик, но зрители были отгорожены от воспитанниц балюстрадой из колонн, так что юным актрисам, при всем их желании, невозможно было разглядеть зрителей.