Суворовцы (Урджумелашвили) - страница 20

Наташа посмотрела на меня с удивлением, не понимая, чем было вызвано мое замечание. Она же не знала, что происходило у меня в душе!

«Да, сумею! — думал я про себя. — Моё слово — не пустой звук и не дым, который быстро рассеивается в воздухе!

Нацепите Тенгизу на голову бант вместо фуражки, если с сегодняшнего дня он не будет учиться на круглые пятёрки и не сделается скоро комсомольцем!»

В жизни не был я таким счастливым и радостным, как в этот день. Моя мечта сбылась: я познакомился с. Наташей.

— Суворовец Смирнов, я очень благодарен тебе, — сказал я ему после бала.

Смирнов не понял, за что я его благодарил, и удивлённо посмотрел на меня:

— Тенгиз! Ну почему ты до сих пор на меня сердишься? Я поступил тогда правильно, и каждый суворовец должен поступать так же…

— Ты прав. Я понял это давно! Но не только за это я тебя благодарю. Оказывается, кое-чего и ты не знаешь. Я предлагаю тебе быть моим другом. Понял?

— Понял.

Некоторое время мы молчали. Да к чему были слова? Мы крепко пожали друг другу руки, обнялись.

С тех пор мы каждый день вместе готовим уроки. Смирнов мне помогает по строевой подготовке, а я ему — в решении арифметических задач. Ведь я серьёзно принялся за дело, а арифметика мне очень нравится… А по русскому я еще хромаю немного. На уроках не всегда могу ответить на тот или иной вопрос.

Но с помощью Смирнова мне всё становится понятным. За последнее время я ни по одному предмету не получал меньше четвёрки. Вот что значит помощь товарища и усидчивость в занятиях! Не отстаю уже и по строевой подготовке. Мне, Смирнову и еще двум суворовцам лейтенант Логинов перед строем объявил благодарность за хорошие показатели.

Лейтенант мне сказал о своём намерении написать моей матери, что сын её учится хорошо и ведёт себя отлично.

Я с нетерпением жду, когда он пошлёт письмо. Для мамы большей радости и не придумаешь. У нас ведь родных никого нет. Мы вдвоём. Если бы вы знали, как она меня любит! Захоти я птичьего молока, и то бы достала. Она никогда не сердилась на меня.

— Милый мой, дорогой, единственный мой сынок. Выращу я тебя так, чтоб даже дуновение ветерка не коснулось тебя. Не дам я тебе почувствовать, что ты сирота, — говорила мне мать обычно.

И действительно, я не чувствовал, что у меня не было отца, насчёт же дуновения ветерка ничего не могу сказать.

Мать, бывало, на работе, а я целый день бегал по улице с мальчишками, гулял в роще или разыскивал птичьи гнёзда. По вечерам я играл в прятки или же катался на карусели в городском саду. В общем, я был сам себе хозяин!