В русском «Научном журнале» писали о том, что в Империи выдалось урожайное лето, что Правительство собирается снизить пошлины на ввозимые с Острова товары, а Университет готовит новые группы студентов для отправки за границу. Мимоходом упоминался конфликт между Сербией и Австро-Венгрией: его, наконец-то, разрешили в Гааге полюбовно. Германия и Российская Империя договорились между собой, Австро-Венгрия получила извинения и виновных в убийстве эрц-герцога Фердинанда и заодно Сербию в подарочной упаковке. В свете этих событий следующая новость о том, что Германия получает на Острове Науки льготы на расселение и исследования, Карла Поликарповича не удивила. На последних страницах журнала размещалась небольшая заметка, привлекшая его внимание. Скончался сын Густава Беккера, Поль, не оставив наследников. Отец Клюева, Поликарп Иванович, называл Густава лучшим часовщиком в мире, и добавлял, что в молодости чуть было не устроился работать у него в мастерской в Фрайбурге, но семья отказалась уезжать из России. «Как бы повернулась наша с тобой судьба, если б я Варвару уговорил, неизвестно», – повторял Поликарп Иванович. Вообще отец Карла считал немцев лучшими механиками, и приводил в пример мужчин их семьи. Клюевы и сами родом были из Германии – более чем за полтора столетия до рождения Карла Поликарповича, его предок перебрался в Россию «под крыло» к Петру Великому. Фамилия его тогда была Kluwe и в русский язык переместилась почти без изменений.
Клюев тяжело вздохнул с сожалением, поскольку и сам наследника не имел, да и печально было от такой новости, но пометку мысленную сделал – узнать через свои каналы, как там держится фирма Беккера. Может, настало время выдвинуться вперед? Тем более что Шварц изобрел такое чудо…
Не успев как следует поразмыслить об изобретателе и новых перспективах, Карл Поликарпович услышал в прихожей звонок. Он поерзал в кресле, прислушиваясь к тишине дома, потом крикнул:
– Марта!
Экономка то ли ушла по делам, то ли не слышала звонка, а Настасья Львовна, жена Клюева, была на еженедельном собрании «Женского общества». Ворча, фабрикант выбрался из кресла и пошел открывать сам. За дверью, под огромным черным зонтом, от которого со звонким стуком отскакивали капли дождя, стоял улыбающийся Шварц собственной персоной.
«Помяни черта…», – промелькнуло в голове у Клюева, но он тут же устыдился своих мыслей.
– Яков, как я рад! Не ожидал…
– Как снег на голову, Карл, признаю. Что ж, впустишь?
– Конечно! Проходи, дорогой мой! – Карл Поликарпович посторонился, впуская гостя. – Бабы мои как сквозь землю провалились… а я твоей машинкой пользуюсь, очень мне нравится.