— Извинись, — потребовал я.
— Чего? — не понял дружинник.
— Я сказал, что ты должен извиниться.
— Да пошел ты… — он плюнул мне под ноги и хотел отвернуться, но не успел.
Я отвесил ему хлесткую пощечину, и он отшатнулся. Его товарищ, еще не понимая, что произошло, и замер, а боец воскликнул:
— Конец тебе!
После этого дружинник подпрыгнул и нанес прямой удар ногой с разворота. Он целился в голову — хороший боец и тренировали его неплохо. Вот только он был зол, действовал импульсивно, и давала знать о себе выпитая брага, перегар которой я уловил. Поэтому дружинник не попал. Я отступил, а он, приземлившись, сжал кулаки и стал надвигаться на меня.
Нам пока не мешали и, хотя я знал, что драка является серьезным проступком, отказываться от нее нельзя. Это потеря чести — таков закон повольников, и я рассчитывал на победу.
Дружинник попытался ударить меня кулаком в челюсть, но я пригнулся, пропустил его руку и без замаха нанес удар правой в челюсть. Попал удачно, в подбородок. Только один раз приложился и моментально вырубил противника, который потерял сознание и свалился на спину.
— Тревога — а-а!!! — закричал второй дружинник, а затем выхватил из ножен кинжал и бросился на меня.
Взмах клинком! Еще один! И еще!
Я уклонялся, а потом изловчился и подставил дружиннику подножку. Он упал и едва не напоролся на свой клинок. Хотел подняться, но не успел.
— Стоять! — мы услышали характерный звук передергиваемого затвора и голос начальника караула.
Замерли. Я на ногах, а противники лежат.
— В чем дело? Что не поделили? — начальник караула, суровый вояка, встал между нами.
— Он первый напал, — отозвался дружинник с кинжалом.
— А ты что скажешь? — старый служака посмотрел на меня.
— Ребята выпили, их развезло, и они оскорбили ведунью. Я потребовал извинений. В ответ отказ. Вот и завязалась драка.
Начкар покосился на ближайший донжон, в котором проживал комендант крепости, и сказал:
— Короче, сейчас расходитесь и делаете вид, что ничего не произошло.
— Да он… — начал поднимающийся с земли дружинник.
— Заткнись! — ветеран зыркнул на него. — С вами я потом разберусь!
Молодой боец замолчал, а начальник караула кивнул мне:
— А ты, повольник, что скажешь?
— Пусть извинятся, и конфликт исчерпан.
— Подожди в стороне, — начкар склонился над потерявшим сознание бойцом и отвесил ему пару хлестких пощечин, а потом вылил на него воду из фляги: — Вставай!
Я отошел к стене. Старших офицеров гарнизона рядом не было. Вот начкар и решил замять конфликт. Елену старые дружинники уважали, в том числе и командир гарнизона сотник Плетко. Она единственный лекарь в крепости и хороший воин. Кто видел ведунью в деле или обращался к ней за помощью, тот это знал. А ребята глупые, наболтали лишнего, и если начнется разбирательство, для них все сложится плохо. Мне, конечно, тоже достанется. За то, что начал драку, плетей пропишут, минимум, десяток. Но дружинникам будет гораздо хуже. Во — первых, пьянство. Во — вторых, оскорбление свободной женщины. В — третьих, огульное обвинение в распутстве и роспуск слухов. В — четвертых, они проиграли драку, вдвоем не смогли справиться с новичком — повольником, а потом подняли тревогу. За это можно не только плетей получить и наряды вне очереди, но и лишиться жалованья за год вперед. А начкару происшествие во время его дежурства не нужно. Следовательно, проще уладить дело без вмешательства офицеров.