Поезд двинулся дальше на север, к Ленинграду.
Справа и слева от полотна железной дороги стали появляться массы людей с лопатами. Они копают глубокие противотанковые рвы, строят так называемый оборонный щит города. К сожалению, этот щит не сыграл никакой роли, и даже напротив, он был использован противником как основа для своих зимних блиндажей во время блокады.
В город мы прибыли на Витебский вокзал. Здесь никакой войны не чувствуется: на площади перед вокзалом ходят трамваи, много людей, одетых в светлое, по-летнему, спешат с работы домой. В телефонной трубке на вокзале я слышу мамин голос: «Ну, так приезжайте скорее, я готовлю ужин».
Лишь только на следующий день я и здесь стал чувствовать атмосферу войны. По улицам солдаты несут слабо надутые аэростаты, похожие на гигантские баклажаны, которые затем из парков и с площадей запускают в высоту на металлических тросах. Эти тросы должны удерживать немецкие самолеты от пикирования и снижения. Позднее оказалось, что такая защита не дает эффекта: достаточно одного выстрела, чтобы баллон обмяк и упал вниз.
Почти каждый вечер объявляется воздушная тревога: сначала начинают гудеть басом трубы заводов, затем воют уличные сирены. В это время следует уйти в укрытия, но уходят не все, некоторые, видимо, уже привыкли, ведь вражеские самолеты так еще и не появлялись над городом. Люди роют укрытия в парках, окна магазинов прикрывают деревянными щитами. Городские памятники обкладываются мешками с песком. Оконные стекла в домах заклеиваются лентами бумаги или марли, чтобы они не разлетелись при бомбежке города. Все эти необыкновенные перемены в городе вызывают во мне восторженные чувства, как будто вот-вот должен начаться грандиозный спектакль; все готовятся к нему, а он так и не начинается.
Ура! Занятия в школе начнутся на месяц позднее. Теперь днем я брожу по городу и смотрю, что в нем происходит. Вижу, как в садах учат ополченцев, простых рабочих и служащих. Вместо винтовок у них в руках деревянные палки. Неужели уже не хватает оружия? В южных районах города, у Нарвской заставы, улицы перегораживают баррикадами из мешков с землей, а углы домов превращают в пулеметные точки. Поговаривают о возможной блокаде, и уже введены карточки на хлеб, масло и сахар. Остальные же продукты бойко раскупаются по повышенным ценам, и за ними повсюду с утра выстраиваются очереди. Наша домработница Настя тоже с утра в бегах за этими продуктами: консервы, мука, крупа, конфеты. Но купить за один раз можно не более килограмма. Последними с полок магазинов исчезают банки с дальневосточными крабами и икрой: для простых людей это не еда. Более дальновидные уже направились в окружающие деревни за картошкой, тащат ее большими мешками. Другие же идут на убранные картофельные поля за городом: там можно еще накопать несколько килограммов мелкой картошки. Некоторые находят продукты питания в аптеках, например, льняное и кукурузное семя, препараты крови и желатина. На сельскохозяйственных складах продают подсолнечный жмых, из него можно варить кашу. Мама где-то раздобыла четыре килограмма семян клевера. Маленькие коричневые шарики в жесткой кожуре, которые даже после трехчасовой варки остаются твердыми.