— Виноваты вы, — кричал на бригадиров прораб. — Вы должны были ежедневно принимать от него работу!
— Да кто же знал, что он идиот! — парирует бригадир.
— Молчать! Все снять за один день, счистить и положить новые полы! Все убытки пойдут за счет выработки бригады!
— Да это невозможно, цемент уже схватился. Тут на неделю…
— Молчать! За один день!.. Или вы уже не бригадир!
Двое военных с открытыми папками в руках молча, с любопытством, осматривали Топорнина. Он же стоял невозмутимый и глядел куда-то в сторону, как бы осматривая построенный дом. Стало ясно, он что-то натворил с кафельными плитками. Я побежал по этажам. На первых двух все было нормально. В чем же тогда скандал? Я поднялся выше, и тогда мне открылась вся картина. В ванной и туалете третьего этажа по центру пола маленькими черными плитками были оригинально выложены силуэты сидящего с расправленными крыльями орла, совсем такого, как на античных мозаиках. Бегу выше на четвертый — из тех же черных плиток в центре «SALVE» (приветствую) и под ним соединение двух рук. На пятом — египетский жук скарабей и по краям орнамент меандром. На шестом — две рыбы, встретившиеся нос к носу. Далее я не пошел, я бросился вниз. Алексис уже сидел один на груде кирпича и что-то чертил на земле.
— Алексей Николаевич, ну, что же вы, право! Весь дом из-за вас не приняли!
— Ну, я же не виноват, что у людей нет вкуса!
В карцер сажать его не стали, так как тогда нужно сажать и бригадира. Прораб решил замять дело на стройплощадке и не докладывать лагерному начальству. Уже через час на все этажи были брошены бригады каменщиков с тем, чтобы срочно сломать и очистить плитку. На следующий день должны были класть плитку снова. После окончания работы, когда бригады проходили через строительную вахту, чтобы погружаться в машины, я услышал, как вольный прораб кричит бригадиру, показывая на Алексиса:
— Только чтобы завтра я этого идиота на строительной площадке не видел!
Так, пожалуй, навсегда и закончилась строительная карьера профессора Топорнина. Ему стали подыскивать работу на другом объекте.
Видимо, строить «здание социализма» Топорнину не очень-то хотелось. Он уже в бригаде сантехников обдумывал способ, как избавиться от стройки. Наконец, все заметили, что он время от времени вдруг ложится на землю и замирает. Дыхание в эти минуты у него как бы прекращалось, он бледнел, и глаза его становились стеклянными. Постепенно это дошло и до бригадира, который тут же поинтересовался, что это такое с ним происходит. На что последовал ответ:
— Этого вы не поймете, это особая болезнь. Не обращайте внимания.