Когда Надежда Ивановна уходит, я ложусь на диван и вдруг вижу звезду. Яркая, будто лампа, она висит в небе, окруженная легким серебристым облачком. Она танцует, выписывая немыслимые фигуры. И тут сквозь стекло окна просовывает голову богиня Макошь:
— Лора умирает! — и тут же исчезает.
Я не верю в эти дурацкие видения, сны и прочую чепуху, но что-то заставляет меня на следующий день вскочить ранним утром и мчаться в больницу Склифосовского. И там вчерашнее видение подтверждается. Врач вручает мне предсмертное письмо Лоры со словами:
— Тяжелые травмы у Комалетдиновой были. Очень хотела видеть вас! До самого последнего момента ждала, надеялась…
На улице я разворачиваю записку и читаю: «Гена, я как только тебя увидела, подумала, что знаю тебя всегда. Знаю тебя с самого раннего детства, когда мы жили еще на нашем хуторе в лесу. И почему-то я особенно хорошо помню, как мы стояли вместе с тобой на коленях перед иконой Пресвятой Богородицы. Как хорошо нам там было. Не расстраивайся и ни о чем не жалей. Я знаю, что ты женился, и слава Богу! Тебе ведь нужна настоящая жена, а не такая…
Прости меня, а я тебя уже давно простила, хоть ты и ни в чем передо мной не виноват. Самое главное. Ты должен знать, что я Кречетова Лариса Ивановна. Кроме тебя, у меня близких нет, и хоронить меня придется тебе. Похорони меня по православному обряду как русскую. Целую. Кречетова Лариса. Жалко, что при жизни не удалось тебя поцеловать».
Скомкав и сунув в карман записку Стопарика, я упираюсь лбом в стену больницы и в бессилии рыдаю, как ребенок. Выплакавшись, я вытираю слезы, хватаю такси и мчусь на швейную фабрику к Юлии Потаниной, которая все еще комиссарит. Влетаю в комитет комсомола и кричу:
— Стопарик умерла, Юля!
— Какой Стопарик? Чего ты орешь? Объясни, толком, — глядит на меня ничего не понимающими глазами Потанина.
— Лора, ну, Комалетдинова, умерла. Я из больницы.
— Сядь, успокойся! Здесь дело сложное. Не простая эта девица, оказывается. Подбила она двух учениц, почти малолеток, и стали они в кафе и ресторанах с мужиками знакомиться и что-то им в спиртное подливать. Потом уводили этих мужиков с собой, а когда те теряли сознание, грабили их. Но на ком-то прокололись. Лорке, как заводиле, и досталось. А малолеткам, так, по соплям парни надавали. Следствие сейчас идет. Неприятности у меня, конечно.
— Кто конкретно ее бил, знаешь?
— Откуда?! Я же тебе говорю, что следствие идет.
Я еду на Можайку и, не заходя к родителям, поднимаюсь на чердак и вскрываю тайник. Я беру ствол, кольца с серьгами, браслеты, валюту и направляюсь к Сове. Кира Николаевна встречает меня выражением сочувствия по поводу случившегося со Стопариком и тут же оговаривается: что поделаешь — профессия. Она усаживает меня за стол и наливает рюмку водки.