— Но почему?! — вскрикиваю я.
Карина, повязывая платок, повторяет:
— К нам ни ногой! — И убегает.
На дороге появляется цыган верхом на лошади. Завидев Карину, он соскакивает на землю, и они, о чем-то говоря, направляются в сторону табора.
Я открываю медальон. В нем портрет моей цыганочки с живыми, полными любви глазами, выполненный в несколько штрихов.
Через пару дней после встречи с Кариной ко мне на работу заявляются двоюродные братья Колька Кузнецов и Васька Самосудов и сообщают, что сегодня вечером праздник в честь бога Купалы.[3]
— Нам надо обязательно поучаствовать, — говорит Васька. — Туда, я думаю, и цыгане придут. Мы им в карты проигрались, отыграться надо. Помоги отыграться, а?
— Помнишь, в Москве, — вступает в разговор Колька, — ну, когда мы в гостях у вас были позапрошлой зимой, ты нам фокусы показывал с картами и обыгрывал нас, как дураков? Генк, надо отыграться! А если они не придут на праздник, то сами к ним в табор пойдем.
— Рискнем, — соглашаюсь я, думая, что это неплохой повод для встречи с моей цыганочкой. О ее предупреждении я даже и не вспомнил.
Придя с работы, я со всей серьезностью начинаю готовиться к делу. Так уж меня приучил мой «наставник». В комоде я нахожу стальные вязальные спицы тетки и, взяв одну из них, иду в сарай. Там на точиле я заостряю у спицы один конец, а на другой прилаживаю маленькую деревянную пробку. Затем пробиваю в пятикопеечной монете два отверстия, отбиваю молоточком ее края и затачиваю. Острую, как лезвие бритвы, монету я подвязываю на резинке у кисти руки, чтобы ее доставали пальцы, а спицу прячу в рукав.
Ближе к вечеру с тремя новенькими колодами карт приходят братья. Две из них я раскладываю по выработанной системе, и мы выходим на улицу. Там четверо парней, одетых в белое, за оглобли тянут телегу с десяти-двенадцатилетними девочками в ярких перевязях и венках из цветов. Девчонки кричат:
— Люди, сегодня бог Купала дает нам возможность провести обряды омовения и очищения тела, души и духа! Спешите к реке, раскладывайте костры, прославляйте богов и предков.
Затем они начинают петь и приплясывать, вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее. В телеге им становится тесно. Девочки соскакивают на землю, берутся за руки, и вот уже кружится хоровод. Ребята бросают оглобли и снимают с телеги музыкальные инструменты. Улица все больше и больше заполняется танцующей и поющей молодежью в белых одеждах и с венками на головах. Вдруг наступает тишина, а затем раздаются глухой барабанный ритм и звуки волынки. Над толпой поднимается огромный Меч Перуна.