Я возвращаюсь в зал и даю сигнал всем следовать за мной. Гриша ведет нас в самый конец коридора, открывает комнату за кухней и уходит. Я вхожу в номер. И первое, на что обращаю внимание, так это на застоявшийся уникальный букет запахов: смесь ванили, чеснока и квашеной капусты. Десять металлических односпальных кроватей с тощими матрасами и подушечками в ладонь стоят в комнате чуть ли не вплотную друг к другу. Посередине стол и четыре стула. Одно окно комнаты смотрит на крепкие рубленые дома под железными крышами рядом с сараями и огородами, беспорядочно раскинувшимися вплоть до Окружной железной дороги, а второе — на ряды бараков, тянущихся до студенческих общежитий. За мной в номер входят Джон со своими парнями, Стопарик, Кабан и Чернокнижник. Последний закрывает дверь на ключ и говорит:
— Волк, я подумал, что здесь нам будет тесновато, и велел девочкам англичан подождать в зале. — И делает шаг вперед. Рядом с ним становится Кабан. Миг, и они выдергивают из-за поясов пушки. Кабан направляет свой пистолет на англичан, а Чернокнижник — на меня. Я выхватываю из кармана нож-прыгунок, но не успеваю даже нажать кнопку, чтобы выкинуть лезвие, как Лора ногой выбивает его у меня из руки. Он отлетает к ногам Чернокнижника.
— Умница, Стопарик, — хвалит тот ее.
Лора подбирает нож, выпускает лезвие и становится за его спиной. Чернокнижник, держа меня на прицеле, мягко улыбаясь, обращается к англичанам:
— Джон и остальные, валюту на стол. — Иностранцы выкладывают деньги. — А теперь, Джон, свяжи руки своим корешам, — и бросает ему моток веревки. Тот послушно выполняет команду. Чернокнижник обращается к Кабану:
— Сейчас я буду разбираться с Волком. Будь особенно внимателен.
Он идет на меня и говорит:
— С вами, Волк, все просто. Прыгайте в постельку. — И указывает мне на одну из кроватей. Я ложусь на спину и настороженно слежу за каждым его движением. Прямое сопротивление ему сейчас равносильно самоубийству. А Чернокнижник не суетясь, берет подушку, кидает ее мне на грудь и продолжает:
— Через нее, когда стреляешь, звук не так слышен. — Его улыбка становится все шире, но он не стреляет. — Вы, Волк, ссучились и порешили своего крестного. Не мне вам объяснять, что за это полагается. — Он наслаждается эмоциями, отражающимися на моем лице. — Ловец попал в ловушку. И ничего теперь вы не можете сделать.
Он громко и злорадно хохочет. Его рука с пистолетом опускается к моей груди все ниже и ниже. Я вижу, как он медленно надавливает на спусковой крючок. Чернокнижник настоящий артист. Но в тот момент, когда мое отчаяние достигает предела, а безнадежность становится очевидной, он вдруг бездыханным падает на меня.