“Я прошу Вас, — со всевозможной учтивостью писал, обращаясь к французскому послу в Гааге, Карлос, — лично позаботиться о том, чтобы это письмо как можно быстрее было доставлено господину Гастону Деффере. Дело не терпит отлагательств! Благодарю Вас за содействие”. Посол послал письмо непосредственно своему старому товарищу по Сопротивлению. И лишь позднее он поставил министра иностранных дел в известность об угрозах Карлоса через более официальные каналы.
Собрав руководство полиции и секретных служб, министр внутренних дел беспечно заявил, что у них с Карлосом много общего. “Деффере заявил нам, что Карлос обратился именно к нему, так как в свое время он (Деффере) тоже занимался террором, когда возглавлял подпольную сеть Сопротивления в Провансе, — вспоминал Пьер Марион, в то время глава разведывательной службы С ДЕКЕ. — Он сказал, что именно благодаря его боевому прошлому лишь он из всего правительства может вести переговоры с Карлосом. Мы смотрели на него, широко раскрыв глаза от удивления. Я сказал, что с Карлосом нельзя вести переговоры, что на него можно действовать только силой. Но Деффере смотрел на это иначе. Он считал Карлоса своим братом по оружию и сказал, что хочет встретиться с ним лично, «лицом к лицу»”.>{285}
Для многих это явилось открытием. То, что министр правительства был готов разговаривать с человеком, которого большинство французов считало террористом, стало характерной чертой французской политической жизни. “Французы никогда не захлопывают дверь прежде, чем чего-нибудь не попробовать, — замечал позднее один из офицеров «МИ-6». — Как нации им гораздо больше нравится импровизировать”.
Подтекст письма не ускользнул от Деффере. “Когда вы получаете подобное послание, все сразу становится понятным”, — сетовал министр внутренних дел. В считанные часы после того, как письмо попало в руки министра, он приказал увеличить число своих личных телохранителей и добавил еще одну машину сопровождения.
ДСТ подняла документы по делу об убийстве на улице Тулье и проверила отпечатки пальцев. Они не оставили сомнений в том, кто являлся автором письма. Деффере приказал держать письмо в тайне и не ставить о нем в известноть даже незадачливого судью Дебре, который вел дело об аресте Бреге и Копп. Но 5 марта популярная газета “Франс-суар” напечатала письмо на первой странице. Деффере пришел в такую ярость, что “у него пена выступила изо рта”, как утверждал один из высокопоставленных чиновников. “Это слишком серьезный вопрос, — неистовствовал министр. — Карлос — страшный человек. У него есть своя организация. С этим надо считаться. Те, кто разгласил содержание письма, совершили непростительную ошибку. Если завтра начнут убивать людей, отвечать за это будут они”. Министр составил список подозреваемых в утечке информации, но виновный так и не был найден. Публикация письма разгневала Карлоса не меньше, чем Деффере.