Даже в тюрьме Карлос продолжал следить за своей внешностью и изображать Дон Жуана. В первые месяцы заключения его белье стирала горничная Верже, однако качество ее стирки не удовлоряло Карлоса, и он единственный из всех заключенных начал отправлять свои вещи в местную химчистку.
Он заработал репутацию самого чистого и элегантного узнику тюрьмы. Как-то во время встречи с судьей Брюгьером Карлос повернулся к привлекательной секретарше и галантно поинтересовался, как ее зовут. “Изабель”, — ответила изумленная секретарша, слегка покраснев. “Какое красивое имя”, — проворковал Карлос, нагибаясь и целуя ее руку, которую она не успела убрать. Его адвокаты женщины тоже становились объектом его галантности, и суровые тюремные условия ничуть не мешали ему проявлять свои чувства. Как-то охранник застал одну из помощниц Верже Мари-Аник Рамассами-Верже (его однофамилица) сидящей на коленях у Карлоса в комнате для свиданий, после чего строго предупредил ее о том, чтобы “она себя вела более подобающим образом”.>{443}
В следующий раз Карлос замер на полпути, когда вооруженный полицейский эскортировал его к фургону, стоявшему на тюремном дворе, а снаружи ревели моторы мотоциклов и улица была заблокирована полицейскими кордонами. Он увидел своего другого адвоката Изабель Кутан-Пейре. Карлос широко улыбнулся и, не обращая внимания на охранников, подошел к ней и поцеловал ей руку, произведя на нее огромное впечатление. “У него очень много достоинств”, — заметила она позднее. — Он прекрасно воспитан, интеллигентен, и у него замечательная память. В его обществе приятно находиться”.>{444} Вероятно, это было настолько приятно, что оба взяли в привычку потягивать кубинские сигары в тесной комнатке для свиданий, обсуждая стратегию защиты.
Осенью 1995 года пожилой джентльмен предъявил швейцарский паспорт у ворот тюрьмы Фресне, после чего его провели в комнату для свиданий, которая почти наверняка прослушивалась. Через несколько мгновений там же появился Карлос, которого временно перевели во Фресне. Мужчины провели вместе около часа. Карлос сообщил своему посетите-лю, что сохраняет боевой дух, хотя знает, что ему больше никогда не доведется увидеть родную Венесуэлу и у него до сих пор нет никаких сведений о Лане.
Этим посетителем был “черный банкир” Франсуа Жену, бывший нацист и друг Карлоса, который стал единственным человеком, не считая адвокатов, получившим разрешение у судьи Брюгьера на посещение Карлоса. Именно Жену Карлос написал о своей преданности делу мировой революции. В архиве Жену письма Карлоса хранятся вместе с посланиями от Мартина Бормана, Клауса Барбье, Эммы Геринг и Освальда Мосли. Послания от революционера-самозванца свидетельствуют о том, что нацист Жену, отрицавший сам факт холокоста, был для Карлоса чем-то вроде отца.