Вена породила Карлоса. Или, точнее, она породила миф о “Шакале” Карлосе. Не последнюю роль в создании этого мифа сыграл и сам Карлос. Занимаясь делом, в котором осторожность зачастую является наилучшим проявлением доблести, Карлос потрудился расписаться на всех страницах саги о захвате ОПЕК. Он неустанно занимался саморазоблачением, но именно письмо к матери, переданное Эрнандесу Акосте, хоть и проигнорированное французами, предоставило Скотленд-Ярду доказательства того, что во главе боевиков в Вене стоял действительно Карлос.
За одну ночь Карлос стал воплощением терроризма. Налету на ОПЕК были посвящены многочасовые передачи по телевидению и тысячи газетных статей по всему миру. Освещение в печати совершенного Карлосом убийства двух офицеров ДСТ не выдерживало с этим никакого сравнения. Газета “Аврора”, редакция которой была взорвана Карлосом, изумлялась, говоря об этом “проницательном и склонном к эксгибиционизму цинике, который насмехается над государственными границами и западной полицией с оскорбительной наглостью”.
С тех пор имя Карлос Шакал стало ярлыком, который мировая пресса начала приклеивать к любому преступлению вне зависимости от того, насколько это соответствовало действительности. Через два месяца после венских событий, в марте 1976 года, египетский еженедельник “Аль Муссавар” сообщил, что у Ливии теперь появился новый лидер, которого зовут Карлос. В мае газеты распространили слух, что именно
Карлос застрелил среди белого дня на оживленных улицах Парижа посла Боливии во Франции. В том же мае 1976 года пронесся слух, что Карлос взорвал себя в Тель-Авиве в аэропорту Бен Гурион вместе с израильским офицером секретной службы. Несколько раз сообщалось о его аресте, попытках ареста, а также о его смерти.
В результате Карлос сам уверовал в образ, созданный газетами. Он требовал, чтобы друзья переводили ему статьи, которые он не мог прочитать. Читал он или нет “День Шакала” Форсайта до того, как эта книга была найдена в лондонской квартире, служившей ему складом оружия, неизвестно, зато он прочитал ее позднее и постоянно сравнивал себя с описанным в романе убийцей.
Однако в Вене Карлос достиг не только всемирной известности. Позднее он уверял Кляйна, что решил не убивать министров и приостановить операцию после того, как алжирское правительство предложило ему деньги и убежище: “Народный фронт не смог бы защитить меня от преследований Саудовской Аравии и Ирана”.>{197} Через несколько лет Карлос заявил, что получил от Саудовской Аравии выкуп в 50 миллионов долларов. Но он отрицал, что присвоил эти деньги себе: они были потрачены на дело революции. Если бы он взял хотя бы один цент, убеждал он одного из своих адвокатов, он подписал бы тем самым себе смертный приговор.