Я взяла трубку и набрала номер Кири.
– Владимир Сергеевич! Татьяна беспокоит. Не разбудила вас?
– Какой там! – Унылый голос в трубке выдавал крайнее утомление. – Хочешь верь, хочешь нет, а я еще на работе.
– Шутишь? Десятый час.
– А ты как думала? Это вы, вольные стрелки, работаете когда хотите. А у нас на первом месте дисциплина. Партия сказала «надо», значит, хоть тресни, а сделай.
– Ладно, не плачь, я тоже фактически еще на работе. У меня тут вопрос возник… по работе как раз.
– Валяй.
– Помнишь, где-то около года назад музей обчистили? Громкое дело было, во всех газетах писали.
– Как не помнить! Мне тогда ни вздохнуть, ни выдохнуть не давали с этим музеем. Ну и что в итоге? Раззвонили, растрепали повсюду, фигуранты-то и смекнули. Как в воздухе растворилось все, ни воров, ни мошенников не осталось в нашем городе. Одни праведники.
– Так ничем и закончилось?
– А чего было ждать? После такой рекламной кампании даже мелкая сошка рта не раскроет, а о том, кто посерьезнее, и разговор нечего начинать.
– Беда.
– А то. А ты чего про музей-то этот вспомнила?
Как бы мне хотелось рассказать! Просто язык чесался тут же, не отходя от кассы, выложить как на духу и про Всеславина, и про Мазурицкого, и про махинации их бессовестные, и про организованную кражу народного достояния.
Но увы! Кодекс чести есть кодекс чести. Я связана обязательствами перед клиентом и, как бы к этому клиенту ни относилась, должна держать язык за зубами.
– Про музей-то? – еще под властью внутренних борений, рассеянно ответила я. – Да вот… тут… информация кое-какая нужна. Там, в деле, списки украденного имеются?
– Само собой.
– Так вот, мне бы взглянуть. Одним глазком.
– Это конфиденциальная информация.
– Киря, ты перетрудился. Ночью вредно упражняться в остроумии. Можно отупеть.
– Я и не упражняюсь. Учреждение – государственное, предметы – ценные…
– …расследование – под грифом «секретно».
– Ну, не под грифом… Но все равно. Дело еще не закрыто… мало ли что.
– Киря, ты, похоже, и правда перегрелся. О чем это мы говорим сейчас? Ты что, отказываешь мне, что ли? Отказываешь в таком пустяке?
– Ничего себе пустяк! Уголовное дело почитать. Со всеми уликами, со всеми…
Старый друг говорил таким серьезным тоном, что я уже начинала беспокоиться, точно ли он в своем уме. Пустяковая справка, из-за которой никогда даже вопроса не возникало, и вдруг – на тебе.
«Совсем заездили мужика, – обуреваемая тревогой за Кирю, думала я. – Всего боится, везде перестраховывается. На пустом месте неразрешимую проблему сочинил. Как и говорить-то с ним теперь? С какой стороны заходить…»