Впрочем, я снова отвлекаюсь. Сейчас необходимо выяснить, каковы были намерения Всеславина, взявшегося собирать коллекцию одинаковых рисунков. И выяснить это не так уж сложно.
Если верно предположение о том, что Всеславин сознательно и цинично отблагодарил за жизнь сына подделкой и только с этой целью взял рисунок при дележе украденного из музея, значит, подлинник ему самому был дорог и, соответственно, до сих пор находится у него. Тамаре, как женщине и матери, он мог не сказать об этом, и, судя по искренности ее тона, она совершенно уверена, что у Леонида – подлинник.
Кстати, пожалуй, и мне не следует слишком много болтать. Несомненно, нам придется произвести небольшую ревизию в архивах Всеславина, и лучше будет, если я скажу, что мы ищем копию Дюрера. Хотя уже ясно, что, если что-то найдем, это, несомненно, будет – увы! – подлинник.
Если же подтвердится вторая версия, то есть что Всеславин отдал другу подлинник, а копию взял для перепродажи и только потом какими-то неведомыми путями она попала к Леониду, то мы просто не найдем ничего.
Что ж, план действий предельно ясен.
Я взяла трубку, нашла номер Тамары и нажала на вызов.
– Тамара Львовна? Это Татьяна. Вы еще не освободились?
– Ну что вы, я давно уже дома! Это было совсем небольшое дело… Так, пустячок… Почти не заняло времени.
Ее голос был радостным, а потом легкомысленным. Так может говорить юная невеста в свой первый в жизни медовый месяц. Но взрослая, солидная женщина… Хорошо за сорок, только-только схоронившая мужа…
«Да что там такое происходит?! – раздраженно думала я, предполагая новые неожиданности и ненужные сюрпризы при встрече. – Почему мне не доложили?»
Впрочем, вслух я сказала другое:
– Вы сейчас дома? Это просто отлично! Могу я подъехать? Я уже поработала с вашими фотографиями, они мне очень помогли. Но чтобы, как говорится, расставить все точки, необходимо выяснить еще одну небольшую деталь…
– Да, пожалуйста! Подъезжайте. Рада буду снова увидеться с вами.
Нет, это что-то невероятное! Ее как подменили. Неужели шалун Эдик – виновник всех этих волшебных превращений?
Но раздумывать о пустяках было некогда. Я спустилась к машине и минут через двадцать снова входила в ставшую уже родной необъятную прихожую.
Тамара искрилась счастьем и летала по комнатам, как гимназистка.
«Ох, не Эдик! Ох, чует мое сердце, что-то тут… нечисто».
– Тамара Львовна, мне необходимо кое-что уточнить…
– Да, пожалуйста, спрашивайте.
– Извините, если снова придется затронуть печальные темы…
– Ничего… ничего, это… спрашивайте, я готова.
– После кончины мужа вы уже просматривали бумаги? Архив, экспонаты коллекции… Вы как-то упоминали, что Владислав Викентьевич имел личную коллекцию…