– Я солдатского черного хлеба есть не могу.
– Пирожки положены к чаю.
– У меня с собой был чемодан с бельем, платьем и деньги тысяча пятьсот рублей. Извольте доставить.
– Вот уж не знаю, где они затерялись.
– Хоть белье отдайте!
– Да нет у меня вашего белья! – С этими словами майор ринулся вон из камеры придирчивого арестанта. Александр хотел присесть на кровать, но тут же вскочил. Усталость еще не переборола в нем отвращения, и он не представлял, как коснется этого грязного ложа.
Под вечер принесли кружку чаю, четыре кусочка сахару и булку. Отдав сторожу сахар в качестве подкупа, узник оставил себе хлеб как единственное средство поддержать бренные силы. И, вооружась мужественным отчаянием, приступил к кровати. На счастье, он прибыл в крепость в медвежьей шубе, которую у него не отобрали по чистому разгильдяйству. Уложив ее поверх матраса, Раевский почувствовал себя в относительной безопасности от атакующих блох и с опаской преклонил голову. Судьба на несколько недель вперед была решена.
Оставалось только глядеть в потолок да вспоминать смешные случаи. Его взяли в доме отца в Киеве, а в Петербурге сначала привезли на главную гауптвахту. Здесь было так много арестованных и все друг другу знакомы, что стоял неумолчный гул разговоров. Прикомандированный к ним комендант Зимнего генерал Башуцкий совсем потерял голову от страха и суетливо бегал из угла в угол, ставя между задержанными где стул, где столик, где целый диван.
– У вас нет никакого сношения! – приговаривал он, сопровождаемый дружными взрывами хохота…
Через месяц император подписал приказ об его освобождении. Уже подойдя к Неве и сев в лодку, Раевский все ждал, что за спиной раздастся голос коменданта, объявляющего об ошибке. Но обошлось. Александр отправился на квартиру, снятую отцом, потребовал мыться и с остервенением соскоблил бритвой все волосы с головы. Ах да, не заходя в дом, на пороге сбросил шубу. Сжечь, все сжечь.
Два дня спустя полковник должен был явиться во дворец, чтобы поблагодарить императора.
– А что, Раевский, не правда ли, здесь лучше, чем там? – осведомился у него государь. И холодность этих слов как ничто другое показывала: высочайшего доверия дети бородинского героя не приобрели.
Впрочем, на все плевать! Он вышел. Если бы не дела сестры, Александр и дня не задержался бы в Петербурге. Маленький магнит сердца, Белая Церковь, тянул к себе. Но проклятье, дура Мари застряла здесь из-за дурака Сержа! Которому уже не помочь. И которого она, если разобраться, совсем не любит!
Одно детское упрямство. Вбила себе в голову… Тут Александр задумался и вдруг осознал, что сестра не так уж глупа. Нужно только подойти к делу здраво. Ведь она не кто-нибудь, а княгиня Волконская. И по осуждении Сержа именно ее крошка сын должен получить наследство.