Шах-Мурад знал, что обо всем увиденном его провожатый обязан будет доложить Данияр-беку – приказ, но никакого недовольства не выказывал. И все же Ефрем был предельно напряжен и внимателен. С виду добродушный юноша, Шах-Мурад за весьма короткий срок всеми неправдами сумел умертвить всех своих родственников, могущих претендовать на наследство Данияр-бека.
Ефрем за время похода не раз убедился, что юный воитель очень расчетлив и весьма рассудителен, и сделал вывод, что ежели кого Шах-Мурад не расценит себе соперником, тот может долго и счастливо процветать в его тени, пусть даже и под неусыпным доглядом. Но и в тень эту попасть было нелегко.
Более двух часов ходили они по лагерю. Сочтя, что все налажено и устроено как нужно, Шах-Мурад со спутником направился в центр лагеря, к своему большому шатру. Еще издали Ефрем уловил вкуснейший аромат плова. Слуги приготовили его из свежей баранины. Ефрем, едва отведав однажды это кушанье, влюбился в него. Теперь, стоило учуять самый слабый аромат бухарского плова, он еле успевал сглатывать непрошеную слюну. Шах-Мурад, заметивший это сейчас, посмеивался над своим провожатым. Ефрем, улыбаясь сладко, потянул носом воздух и, жмурясь от предвкушения, выдохнул:
– Ну до чего же знатная эта пища – пло-о-в!.. Ничего вкуснее его нет на всем белом свете!
– А ваши, русские кушанья как же?
– Наши?.. Тоже очень вкусные и разные… Но в плов я влюбился, как в женщину… Золотистый жир на белом как лебединое перо рисе – это… как розовое масло на тонком стане молодой красавицы! – Ефрем закатил глаза, словно вот-вот лишится чувств. – Когда подносишь кусочек ароматного мяса к губам, то все приятнейшие запахи словно обнимают тебя, а когда кладешь его в рот, то на языке ты чувствуешь и жаркое, и вместе с тем нежное, сладкое и обжигающее прикосновение… М-м-м, так, наверное, ласкает поцелуями только юная красавица!..
– А ты будто не знаешь таких ласк? – широко улыбаясь, усомнился юноша.
Словно пьянеющий от грез, Ефрем с жаром прошептал:
– Клянусь Всевышним, мне, недостойному рабу твоему, не довелось еще испытать женских сладостей, но думаю, ежели был бы сейчас выбор между пловом и какой-нибудь прелестницей, – я бы выбрал плов!
Мурад раскатисто расхохотался и сквозь смех сказал:
– Ну ладно, ты так вкусно говоришь о плове, что и я не на шутку захотел есть. Пойдем ко мне, угощу тебя. А ты доложишь отцу обо мне все как надо! А?.. Доложишь?
– О-о-ох, – закатывая глаза, продолжал Ефрем. – Мой господин, твой отец и ты – для меня одно целое! Я вижу в тебе достойнейшего его преемника. Благая будет та земля, где у хорошего отца есть замечательный сын!