– А ты, зануда! – она мигом вскочила, и презрительно усмехнувшись, подошла к покойнику, а потом присела и стала мочиться ему в лицо. Сначала убила, а после надругалась!
Впрочем, это надругательство только для живых, а для мертвых оно уже ничего не значит. Изо всех сил я пытался успокоить свою душу, и никак не мог, все тело, все мысли, все во мне ходило ходуном. Я совокуплялся с чудовищем, и испытывал с нею оргазм, наслаждение, а следовательно, я сам чудовище, или могу быть чудовищем! Эта мысль поразила меня.
– Теперь твоя очередь, – улыбнулась она, направив на меня дуло пистолета.
Мне стало страшно, я понял, что она способна на все, а мне очень хотелось жить, и поэтому ради своей жизни я с трудом поднялся, и с таким же трудом подавив жуткое отвращение к ней, и к себе, помочился на покойника.
– Ну, вот, теперь мы сообщники! – засмеялась она, а я вдруг поймал себя на мысли, что она просто сумасшедшая. Ну, не может разумный человек просто так мучить, насиловать другого, и просто так убивать проходящего мимо, и пусть сексопатологи мира описывают в своих трудах разнообразных маньяков, которых возбуждает запах крови, но я уже никогда не смогу думать о них как о людях, ибо их сумасшествие выходит далеко за рамки земного существования, ибо оно в одинаковой степени аморально и ирреально.
– Что ты плачешь, глупыш, – она погладила меня по голове одной рукой, другой, прижимая ствол пистолета к моей спине, и было даже не понятно, то ли она успокаивала меня, то ли угрожала мне?!
– К черту! – крикнул я, мое терпение лопнуло, и оттолкнув ее, я быстро зашагал, как был голышом, с поляны в глухой лес.
– Стой! – крикнула она, и тут же выстрелила мне в ногу. Боль обожгла бедро, и я упал. Я перестал думать, видеть, слышать, на какое-то время я исчез из собственной жизни.
Время, которое человек проводит в глубоком обмороке или сне не имеет границ. Мозг человека живет своей, совершенно независимой ни от кого жизнью, утрачивая связь не только с телом, но в какой-то степени и с душой, потому что душа его где-то прячется, на время растворяется в воздухе, которым дышит ослепленный разум…
Я проснулся лежащим на кровати. Мои руки и ноги были крепко привязаны к спинкам, моя левая нога и грудь были аккуратно перебинтованы, а возле кровати стояло кресло, в котором сидела она, такая же голая и сумасшедшая, как и несколько часов тому назад.
Что делать человеку, когда наваждение не исчезает, а постоянно преследует его, доводя до безумия?! Я решил эту задачу очень просто, я решил вместе с ней сойти с ума, как она сама того захочет, иными словами, плыть по бурному течению, доверяясь обезумевшим волнам!