А мои родители на него тогда в суд подадут, но мне уже все-равно будет, а поэтому ныне и присно во веки веков мы еще все целуемся, целуемся и будем целоваться, пока не надоест, а это нам ужо не надоест, правда, мы пока понемножку целуемся, учимся пока, и трогаем друг дружку, а иначе нельзя, зоологию-то нам преподают, а мы ужен впереди всех анатомией занялись, хотя совсем недавно был ужас!
Училка по зоологии в класс зашла, и стала какие-то тетрадки искать, а мы за шкафом и голые, и одежа у нас, как назло за партой, не оденешься, а эта все копошится и копошится себе, то в столе, то в шкафу, а мы за ним чуть с ума не сошли, хорошо еще она копалась час, а если бы два, три, четыре, весь вечер, всю ночь, как бы мы домой пошли, под утро что ли только попали, а потом бы нас родители за ручку как маленьких водили, да караулили бы везде, а если не дай Бог застакули бы, так вообще бы из школы выгнали с позором, а родители бы нас потом сами по разным школам распихали, а разве в другой школе я бы нашел такую классную девчонку?! И-эх,
чего только непонавыдумываешь, когда голышом за шкафом с Лизкой стоишь, а тебе зуб на зуб не попадает, и от холода, и от ужаса, что училка твою половую принадлежность разглядит, правда, не долго мы парились, а потом я Лизку с испугу так серьезно поцеловал, прямо там за шкафом при училке, и у нас так здорово все получилось, что постепенно я проникся к ней уважением, а тех, которые бы в этом засомневались, я бы просто огрел палкой, так как целуюсь я действительно уже намного лучше, чем в прошлые разы, и уж совсем не кусаюсь как раньше, и дышем мы с Лизкой порывисто как тепловозы, и зубами не стучим, даже когда уборщица возле класса своего кряхтит, склоняясь над тряпкой, и стишки какие-то лезут в голову: «Люблю тебя я из последних сил, за это даже двойку получил!», и потом у нее такая безумно красивая рожа, ну почти что как у Клавди Шифер, у меня у самого шифер с головы сносит, или уже сама крыша, а еще Лизка так научилась целоваться, что я ваще окосел, никакой травы не надо, а то ходят здесь всякие придурки, да травку вместо счастья предлагают, а я плевать хотел на них, психи недорезанные, а еще у нее такие грудки, волшебные как незабудки, красивые аж просто загляденье, а потом она помогает мне по математике, но дома нас ее родичи опекают, павпашка ее так и бдит, как бы я ее не обрюхатил, как будто что-то чувствуют ужено наша тайна остается тайной за шкафом в классе, где нас двое в темноте…
Ох! Ах! Десятый класс! Лето! Поход всем классом. У реки в палатках! У березолвой рощи с костром! С гитарами! О чем поет ночная птица?! А сверху звезды, луна. А здесь винишко, сигареты и опять она, веселая и несерьезная! Шепот в ухо: «Пошли!» Идет за деревья, за кустики, и еще дальше в темноту. Уже не слышно голосов. Мы целуемся и ложимся на траву, и быстро очертя голову, я срываю с нее трусы.