Мы уже говорили, что у детей личность пока не сформирована – вплоть до подросткового возраста родители являются для ребенка всем в прямом смысле слова. Иными словами, дети не могут веселиться на вечеринке, если в этом им не помогаем мы. В том и состоит основная трудность подхода, при котором мы, придя в гости, оставляем своих отпрысков с хозяйскими одних, в соседней комнате. Казалось бы, детворе играться с новыми друзьями – не заиграться, ан нет. Они то и дело выскакивают в зал, где идет застолье для взрослых, теребят своих пап и мам с требованиями: «Ну, поиграй с нами!», не воспринимая уже имеющихся новых друзей как полноценных партнеров по играм.
Для этого нам и нужно уметь различать мотивы необычного поведения ребенка в обществе – просто это не всегда так уж легко сделать. Один отказ, потом второй – и ребенок неизбежно начинает чувствовать себя брошенным, одиноким, потому что таков его возраст, тесно связывающий его с родителями, а не сверстниками. Сперва он будет просто вести себя слишком навязчиво, затем начнет баловаться, и уже не по-доброму… Но ругать его в этот момент бесполезно – потребность детей в родительском внимании является одной из основ их личности в данном периоде. Поэтому никакие уговоры и угрозы здесь не возымеют должного действия – когда ребенок начинает думать, что его «забыли» или «бросили», у него может начаться настоящая животная паника. Так что это вовсе не каприз по поводу очередной игрушки или конфеты – это требование с куда более глубокой подоплекой…
А стало быть, нам совершенно необходимо распланировать совместный поход так, чтобы как минимум треть этого времени мы могли посвятить ему, пусть даже это будут пятнадцатиминутные «интермедии» один раз в час.
Дети вовсе не столь «универсальны», как взрослые – особенно в смысле реакций на различные раздражители. Мы привыкли, что младшее поколение нашей семьи всегда излучает энергию (если только чем-нибудь не заболеет), готово к новым приключениям, не может и получаса усидеть на месте. Словом, мы мысленно ставим знак равенства между словами «ребенок» и «непоседа», полагая, что тяга к «острым ощущениям» для малышни является какой-то константой – непременным атрибутом возраста. И мы при этом совершенно не учитываем, что на данное свойство могут подействовать еще и внешние факторы. То есть мы думаем, что это перманентное свойство детского поведения не зависит ни от чего ни извне, ни изнутри. А между тем это далеко не так.
Страдающие, например, арахнофобией (страхом перед пауками) часто тренируются контролировать свой страх, заводя домашних пауков – равно как и при легких формах клаустрофобии больные ею в итоге обучаются свободно ездить в лифте, коль того требует работа… Но дети, страдающие чувствительностью к тому или иному фактору, не умеют управлять ею даже частично. А между тем очевидно, что и у них бывают такие склонности – подобное нарушение можно получить и во взрослой жизни, но в подавляющем большинстве случаев оно оказывается все же «родом из детства». Точнее, арахно– или клаустрофобия легко формируются после одного крайне неприятного случая вроде укуса ядовитого паука или, например, застревания в лифте. А вот боязнь высоты, гиперчувствительность к лунным и другим астрономическим явлениям и т. д. относятся к врожденным особенностям работы центральной нервной системы (ЦНС). Это значит, что впервые они проявляются именно в детстве, и, более того, во взрослой жизни их можно откорректировать только в очень небольшой степени.