– Выньте кляп и перережьте веревки на руках и ногах, – распорядился человек, стоявший перед графом.
Второй человек в маске поспешил повиноваться. Шароле вздохнул с облегчением и потянулся. С тех пор, как лошади его упали, граф в первый раз смог говорить и шевелить руками.
– Скажут ли мне наконец, где я? – спросил он, вставая и топая ногой.
– Вы в городе, где правосудие зависит от вас, монсеньор, – отвечал человек в маске, – в Бове, в нескольких лье от вашего поместья Фоссез.
– Кто меня привез сюда?
– Я.
– Кто ты такой, что осмеливаешься поднять руку на принца крови?
– Я тот, кому король подписал прощение на случай, если вас невзначай убьют.
– Меня убить? – сказал Шароле, побледнев.
– Нет. Если бы я хотел вас убить, я давно сделал бы это; но у нас разные вкусы, принц. Я не люблю убийств, я оставляю их вам. – Переменив тон, но сохраняя угрожающее выражение лица, он продолжал: – Вы хотите знать, кто я? Вам не долго придется ждать.
С этими словами, он ударил в гонг, лежавший возле него на столе. Дверь отворилась, и вошли два человека, ведя перед собой третьего, который был бос и с открытой головой. Грубая рубаха прикрывала его наготу, руки его были связаны за спиной, а шею стягивала веревка. Человек этот был поставлен напротив Шароле, потом те, что привели его, вышли. Тот, который говорил с Шароле, продолжал:
– Граф де Шароле, имею честь представить вам старого приятеля, которого вы не видели очень давно, барона де Монжуа.
Сделав шаг назад и скрестив руки на груди, он добавил:
– Теперь я вам скажу, кто я. Я Жильбер, сын Рено, оружейника с набережной Феррайль, того, которого вы заставили осудить судей этого городка, монсеньор, 29 января 1725 года, того, кого вздернули на виселице 30 января.
Наступила страшная минута молчания.
– 30 января 1725 года, пока вы ужинали оба с вашими друзьями у Бриссо, на улице Вербуа, я был здесь. Я был тогда совсем юн, мне было двенадцать лет. Я увидел тело моего отца на виселице. Настала ночь, я, держась за веревку, влез на помост и поцеловал моего отца. Наклонившись к его уху, я прошептал: «Отец мой, я отомщу за тебя, клянусь тебе. Тот, кто был причиной твоей смерти, умрет так же, как и ты, и там же, где умер ты». Прошло двадцать лет и шесть месяцев, как я дал эту клятву. Сегодня ночью я выполню ее. Вот подлый убийца моего отца! – прибавил он, указывая на Монжуа. – Он умрет. А вы, Шароле, его гнусный сообщник, осуществите эту месть. Он умрет от вашей руки. Его я приговорил к смерти, а вас – быть его палачом.
– Негодяй! – вырвалось у Шароле. – Ты смеешь оскорблять принца!