– Что он мог такого сказать, чтобы ранить тебя?
Кейн закрыла глаза, точно вновь переживая все услышанное от Бракато. Когда она их открыла, в них стояли слезы.
– В ту ночь, когда они убили Мари… Он был там. И он тоже ее истязал. Он смеялся, – Кейн стиснула кулаки, сминая простынь. Ее колотило от желания сорваться и нестись за Бракато, чтобы причинить им как можно больше боли, немедленно. – Дэнни устроил там шоу не только для Стефано, но и для Джино. И этот ублюдок пустил ее по кругу.
По щекам Кейн катились слезы, чего, казалось, не могло быть. Кейн всегда находила время, чтобы побыть с младшей сестрой. Она так заботилась о Мари, что Эмма была уверена в том, что из Кейн получилась бы прекрасная мать, и за это она любила Кейн еще сильнее.
Четырнадцатью годами ранее
– Эмма, почему ты так волнуешься?
– Шутишь, да? Ты целыми неделями только и говорила о родителях, о сестре. А если я им не понравлюсь? – Эмма наслаждалась мгновениями наедине. Кейн везла ее в особняк Кэйси, Эмме предстояло впервые разделить с ее семьей воскресный обед.
– Девочка моя, хватит переживать. Ты обязательно понравишься и Мари, и Билли, и маме, – она погладила Эмму по бедру и улыбнулась.
Ворота открыли двое охранников. Эмма узнала их, это были те же люди, что работали в пабе Кейн. Она помахала им.
– Я помню, – она расправила подол платья, казалось, в сотый раз с момента, когда они сели в машину. – Я нормально выгляжу? Не хочу, чтобы твоя мама подумала, что я не подхожу тебе.
Ясно-голубые глаза Кейн лучились лаской.
– Ты прекрасно выглядишь, разве это не очевидно?
– Просто я очень хочу им понравиться.
Кейн вышла из машины и открыла перед Эммой дверь, потом нагнулась и погладила любимую по щеке.
– Как думаешь, ты мне подходишь?
– Я всей душой надеюсь, что да.
– Так вот, это и есть самое главное.
Не успела Кейн договорить, как открылась дверь и выбежала Мари. Она обняла Кейн со спины и, взглянув на Эмму, застенчиво проговорила:
– Привет. А с тобой мы обязательно подружимся.
Эти слова убедили Эмму в том, что Кейн была права. И, может быть, природа не наделила Мари умом, который созрел бы подобно любому другому, но сердце ей досталось золотое. Эмма взглянула в глаза Мари, синие, как у Кейн, и сразу почувствовала симпатию к этой девочке, в которой души не чаяла ее любимая женщина. Вот только в этих волшебных глазах не было того блеска, обещающего подвох, что всегда был в глазах Кейн.
***
– А помнишь тот день, когда ты познакомила меня с Мари? – Эмма убрала за ушко непослушный черный локон, но он снова упал на лицо Кейн. Эмма пригладила его.