Я кивнул.
– Как миленький сделал все, что я от него хотел.
Коль снова умолкла. Затем задала мне первый из двух вопросов, об ответах на которые я жалею до сих пор.
– Мы с тобой можем продолжать встречаться не на службе?
Мы находились в отдельном кабинете в полутемном баре. Коль, чертовски привлекательная девушка, сидела рядом со мной. Тогда я еще был молод и думал, что располагаю всем временем в мире.
– Ты приглашаешь меня на свидание? – спросил я.
– Да.
Я промолчал.
– Мы уже проделали долгий путь. – После паузы Коль добавила: – Я хочу сказать, женщины.
Я продолжал молчать.
– Я знаю, чего хочу, – сказала она.
Я кивнул. Я верил ей. И я верил в равенство полов. Верил по-настоящему. Не так давно я встретил женщину, полковника авиации, поднимавшую в ночное небо Б-52 с зарядом такой мощности на борту, по сравнению с которым меркла мощность бомб и снарядов, взорванных за всю историю человечества. Я рассудил, что, если той женщине доверяют оружие, способное взорвать всю планету, сержанту первого класса Доминик Коль можно доверять самостоятельный выбор мужчины, с которым ей хотелось бы встречаться.
– Итак? – спросила она.
Вопросы, об ответах на которые я жалею до сих пор.
– Нет, – сказал я.
– Почему?
– Плохо с профессиональной точки зрения. Тебе не следует это делать.
– Но почему?
– Потому что это бросит пятно на твою карьеру. Ты очень способная, но ты никогда не выбьешься из сержантов, если не поступишь в офицерскую школу. Ты закончишь ее с отличием и через десять лет станешь подполковником, так как ты этого заслуживаешь, но все будут говорить, что этим ты обязана тому, что когда-то переспала со своим капитаном.
Коль ничего не ответила. Подозвала официантку и заказала два пива. В баре становилось более многолюдно и душно. Я снял китель, Коль сняла куртку. Я остался в форменной рубашке с коротким рукавом, полинявшей, истрепавшейся и севшей после тысячи стирок. На Коль была блузка из бутика. С большим вырезом и обрезанными под углом рукавами, открывавшими дельтовидные мышцы предплечий. Белоснежная полупрозрачная ткань оттеняла загар. Я видел, что под блузкой на Коль ничего нет.
– Военным приходится часто идти на жертвы, – сказал я, не столько ей, сколько самому себе.
– Я как-нибудь переживу, – сказала Коль.
Затем задала мне второй из двух вопросов, об ответах на которые я жалею до сих пор.
– Ты разрешишь мне самой произвести задержание?
Десять лет спустя я проснулся один в кровати Дьюка. Было шесть часов утра. Комната выходила окнами на фасадную сторону, и моря я не видел. Я смотрел на запад, на Америку. Низкое солнце скрывалось за тучами, поэтому никаких длинных теней не было. Дорога, стена и гранитные скалы за ней были залиты монотонным серым светом. Ветер дул со стороны моря. Мне было видно, как качаются деревья. Я представил себе черные грозовые тучи, затянувшие небо у меня за спиной, над Атлантикой, стремительно несущиеся к берегу. Представил морских птиц, сражающихся с турбулентными потоками, растрепавшими и взъерошившими их перья. День номер пятнадцать начинался холодом и беспросветной, негостеприимной серостью и обещал стать еще хуже.